– Дура, – цепкие руки подхватили и удержали на ногах, а легкая пощечина привела в чувство. – Нашла, когда в обморок падать. Пришли уже, тут ступеньки, осторожно…
Под ногами, и правда, обнаружились ступени. Много ступеней, ведущих вниз.
– Подожди, я сейчас. Стой, не шевелись, а то башку расшибешь.
Она послушно остановилась, слушая, как незнакомец возится в темноте. Тут вспыхнула лучина, и Донате пришлось зажмуриться, привыкая к свету.
Они стояли в каменном склепе. Небольшом, всего несколько шагов в длину и столько же в ширину. Но посреди каменных выступов зияла черная пустота.
– Что это? – не удержалась Доната, хотя поклялась себе не задавать вопросов, пока не сможет обходиться без посторонней помощи.
– Колодец Наказания, – усмехнулся незнакомец. Доната по-прежнему не видела его лица, но услышала, как его рассмешил вопрос.
Так вот что они придумали! А она-то смеялась, слушая мать. Да и кто поверит в такое, что провинившегося человека на веревке – вон и железные кольца торчат, еще и покрыться ржавчиной не успели – опускали в колодец и оставляли на целую ночь! Если вина малая – утром доставали живого и невредимого… почти. Мать говорила «жив-то остался, а душа мертва». А если вина большая, то и костей на веревке не оставалось. Доната улыбалась, думая, что мать нарочно рассказывает ей страшную сказку. Вот Судьба-злодейка и наказание ей придумала, известно – над чем смеешься, на том и ошибешься. Сейчас этот незнакомец – она-то, дура, приняла его за спасителя! – столкнет ее туда, а там уже в непроглядной душной темноте и поджидает ее Ключник. Стоит и ключи свои, что любую душу открывают, перебирает. Только доставать ее оттуда, из колодца, никто не собирается, и предстоит ей, пока тело не околеет, у Ключника в прислужницах жить…
Так погоди же ты, неведомый «спаситель»! Смешно тебе? У тебя будет время всласть посмеяться! Доната насилу оторвала взгляд от зовущей пропасти. Одни мы с тобой, и неизвестно еще кто кого.
Она воровато огляделась по сторонам, и как бы невзначай назад. На лестнице было пусто. В кромешной тьме ей, конечно, далеко не убежать, а «спаситель», по всей видимости, совсем по-кошачьи видит.
В душе медленно закипала злость. Если не удастся ей столкнуть незнакомца в колодец, то, по крайней мере, с собой его прихватит. Чтоб не скучно было одной Ключнику прислуживать.
– Чего уставилась? – незнакомец стоял на самом краю пропасти. – Нам туда, – он лучиной повел в сторону колодца. – Там нас никто не найдет.
Что-то задело ее в его словах. И, уже делая незначительный шажок навстречу, уже проигрывая, как бы его толкнуть, чтобы не зацепил с собой, поняла. Он сказал «нас».
– Почему – нас? – тихо спросила она, тщетно пытаясь проникнуть взглядом в темноту надвинутого на лицо капюшона.
– Потому что я пойду с тобой, – словно того и ждал, быстро ответил незнакомец.
– Туда? – она посмотрела вниз, но свет лучины освещал только железный обод, проходящий по краю колодца.
– Туда, туда, – вздохнул он. – Долго стоять будешь?
– Ты что, убил кого-нибудь? – выдохнула она, пораженная страшной догадкой.
– Почему – убил?
– Тебе-то за что такое наказание?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду колодец, – терпеливо объяснила она, удивляясь его недогадливости.
– А, это… Я никого не убивал.
– За что же страдать будешь? Там же Ключник – ему без разницы…
– Нет там никакого Ключника, – твердо сказал он. – Так идешь?
– Куда?
– Очень смешно, – он вдруг разозлился. – Я посмеялся бы. В другое время.
Он занес ногу над пропастью и опустил вниз. От неожиданности Доната вздрогнула, но незнакомец остался стоять на каменном выступе.
– Здесь лестница. Правда, одно название, так, камни выпирают. Но по ним можно спуститься. Да не бойся ты, я недавно спускался.
Но чем дольше он говорил, тем яснее она понимала: ни за что она туда не пойдет.
– Ну? – он опустился в колодец по плечи и поднял лучину над головой. – Ты идешь?
Она мотнула головой из стороны в сторону.
– Как знаешь, – легко согласился он и исчез из виду, унося с собой свет.
Если бы он стал уговаривать, возможно, она на самом деле поднялась бы наверх и пошла прочь. Но та легкость, с которой он согласился, тут же заставила поменять решение. Особенно, когда она представила себе, как будет искать дорогу, и как легко ошибиться в полной темноте и оказаться рядом с деревней. Вот посмеются над ней, когда снова поймают!
Первый каменный выступ был еще виден. Срывая ногти, она судорожно цеплялась за трещины в сырой кладке колодца, готовая в любой момент скользнуть вниз.
– Осторожно, – долетело до нее снизу. – Оступишься – и поминай как звали. Здесь дна нет.
Она поверила сразу.
– Куда же мы идем? – хриплый голос потерялся в глубине пропасти, готовой принять новую жертву.
– Здесь боковой ход в подземелье. Туда и идем. Немного осталось.
С великой осторожностью переступая с очередного выступа на следующий, Доната думала только об одном: что делать, если ее схватит за горло Ключник своими мерзкими бесконечно длинными пальцами…
– Нравится? – спросил он.
– Нравится, – Доната глупо улыбалась, сидя на соломе, укрытой войлоком. Она выпила целый кувшин воды, заботливо предложенной незнакомцем. С одним беспокойством было покончено. От куска хлеба, протянутого ей, отказалась. Вода заполнила в желудке все пустоты, и для пищи там не осталось места.
Небольшую круглую пещеру хорошо освещал факел, предусмотрительно пристроенный незнакомцем в трещине каменной кладки. Рядом с подстилкой, на которой сидела Доната, лежали какие-то вещи, наполненный мешок, поодаль стояли у стены несколько кувшинов и глиняные фляги. Тут же лежали заготовленные факелы, и кресало с огнивом.
– Очень нравится, – еще раз подтвердила она.
Незнакомец довольно хмыкнул и снял капюшон.
Она узнала его по светлым вьющимся волосам, тотчас рассыпавшимся по плечам. И так же, как в тот раз, у реки, в первый миг приняла за девушку.
Он молчал, довольный произведенным эффектом. Она тоже. Оказывается, люди бывают даже красивыми, когда их лица не искажены ненавистью. Парня не портил свежий шрам, тонкой розовой полосой тянувшийся от левого виска вниз по щеке. Оказывается, у людей бывают открытые карие глаза, не прищуренные в ледяной злобе, и губы, которые не ухмыляются, а улыбаются. Так, что хочется улыбнуться в ответ.
– Рука зажила? – невпопад спросила она.
– Ага, – он тряхнул русыми кудрями, отгоняя неприятные воспоминания. – Звать-то тебя как?
– Меня – Доната. А тебя?
– Зови меня Ладимир, – сказал он, и почему-то отвел глаза в сторону. – Ну вот. Теперь мы квиты. Ты меня спасла, я – тебя.
– Спасибо. Только теперь мне кажется – это я тебе должна. Пошел против целой деревни… да и в колодец полез.
– Ага, – весело согласился он. Как будто лазать в колодец для него – сплошное удовольствие.
Она коротко вздохнула.
– Тебе, наверное, уходить надо, а то кто-нибудь хватится меня до времени – такое в деревне начнется…
– Ага, – снова согласился он.
– Ну что ж, – с расставанием лучше не тянуть. – Прощай. Зачтется тебе доброе дело. Спасибо еще раз.
– Пожалуйста. Только я никуда уходить не собираюсь.
– Как это? – она опешила. – Они же догадаются! Тебя будут искать… и меня.
– Будут. Но не найдут.
– Так, – до нее с трудом доходил смысл разговора. – Ты… значит, действительно, кого-то убил.
В ее понимании только этот страшный грех мог заставить человека добровольно пожертвовать родным домом, любовью матери, и обречь себя на скитания.
– Почему сразу – убил? – он недоуменно пожал плечами, и с лица медленно сошла улыбка. – У меня отец умер, – невпопад сказал он. – Вчера вечером.
Значит, не показался ей вечерний плач по покойнику.
– Сочувствую.
– И я тебе, – он посмотрел на нее странным тяжелым взглядом.