Роксана смотрела на темное, покрытое глубокими морщинами лицо знахарки, на седые космы волос, выбившиеся из-под неплотно повязанного платка, на длинный нос, закрывавший верхнюю губу, - и все ее естество противилось такой смерти, будто принимать ее из рук сильного противника куда предпочтительней, чем из рук стоящей на краю могилы старухи.
От напрасных усилий туманилось в глазах, но не увидеть кинжала в руках старухи, притягивавшего свет десятка свечей, - она не могла. Кривое лезвие извивалось, предательски мерцая в темноте.
- Спасибо, хоть ты мне помогла, - скрипнула старуха. - Порезалась, вот кровь твоя мне и подсказала. Через тебя, гадина, лезут демоны в наш мир, сколько душ безвинных погубила. А все матерь твоя, будь она трижды... Пока хоть один отпрыск ее жив - ходит сюда черная демоница, как к себе домой. Но ничего, очищу мир... перед смертью, напоследок.
Пламя черных свечей набирало силу, тянулось вверх, пытаясь оторваться. На стенах плясали тени и каждая из них в руках держала змеиный изогнутый кинжал. Каждая из них сверкала бельмами слепых глаз.
- У тайного порога стану поутру, возьму в руки камень могильный, - неистово запричитала старуха и тени по стенам заметались, задергались, поднимаясь до потолка. - Сожму в руке кинжал заговоренный, скажу слова заветные, убирайся демон в мир Иной, оставь отроковицу костру буйному, а сам обернись пеплом серым.
Чем ниже опускался дрожащий от нетерпения кинжал, тем глубже дышала Роксана. Все силы собрала в кулак, чтобы не сойти с ума от ожидания смерти и малодушно молила Отца Света о скором избавлении. Чтобы не пришло на старческий ум желания растянуть смерть 'отроковицы' перед тем как вонзить ей в грудь кинжал.
Все причитала старуха и смерть все не шла.
- ...будет тебе награда, а мне наказание, но приму его за грехи чужие, ступай с миром. Нет тебе здесь жизни! Нет тебе здесь тела человеческого! Уходи!
Короткий взмах кинжала подхватили сотни теней, пляшущих на стенах. Дрогнул дом. Полыхнуло едкое черное пламя, вобравшее десяток языков. Низкий гул, от которого заходил ходуном стол, добрался до девушки. Крупная дрожь сотрясала тело. Роксана заставила себя широко открытыми глазами заглянуть в лицо смерти.
- Ах, - сказала старуха и прижала к груди руку.
Кинжал так и не успел найти короткий путь к сердцу Роксаны. Стрела спела последнюю песню и опередила занесенное лезвие всего на миг. Со звоном кинжал выпал из старческих рук, чудом не задев Роксану - направлявшая его рука еще не утратила смертоносной силы.
Как всегда он возник бесшумно. И Роксана, так же как и старуха, заметила его в последний момент. Но в отличие от нее - девушке это не стоило жизни.
Не успела она опомниться, как заныли освобожденные от веревок руки и ноги. Роксана с трудом села на стол, не отрывая глаз от белых глаз знахарки. Черная кровь струилась по руке, прижимающей наконечник стрелы, пробившей старческую грудь насквозь. Даже спускаясь на пол, срывая с лица платок, Роксана с опаской оглядывалась на нее.
- Веррийцы, - презрительно бросил кочевник и протянул Роксане кинжал. - Я отдал тебе одну жизнь.
- Давно уже все отдал, - прошипела она - нашел время, когда считаться! - Успокойся.
И пошла к двери, с каждым шагом обретая подвижность. В голове рисовались картины - одна страшнее другой. Самая безобидная - Мары-морочницы, разрывающие на куски сопротивляющегося Леона.
Во дворе как ни странно, стояла тишина. И темнота. Как ни пыталась Роксана что-либо разглядеть, ничего не получалось. Прикусив от нетерпения губу, она по памяти пошла вперед, прислушиваясь к звукам. Как назло тут же угораздило споткнуться о деревянную колоду.
- Тьма побери, - простонала она от злости.
Страх за то, что каждый миг промедления вполне может стоить Леону жизни, гнал ее вперед.
- Иди за мной, - снизошел до приказа кочевник, тенью скользнувший за угол дома.
Если бы не свет, падающий из окна, Роксана ничего бы не увидела. Но по всей видимости неосторожно сброшенная на пол ритуальная свеча, дала вполне обычное пламя. В доме разгорался пожар.
Бледный от страха Леон, со следами от когтей на щеках, пробивал себе дорогу. Мара, могильным призраком возникающая то сзади, то спереди, заставляла его то и дело менять направление удара. Он держался уверенно, как на учении и до сих пор его спасала лишь быстрота. Мара не могла достать его - он попросту не подпускал ее к себе ближе, чем на расстояние меча. Он бился истово, но Роксана видела, с каким трудом ему это давалось.