Раны давно были намазаны. Она прошлась еще раз по краям и вдруг одернула руку как ошпаренная. Сразу после того как поняла: ей нравилось касаться его тела.
- Я хочу, чтобы ты знала, - нарочно глухо сказал кочевник, чтобы шум воды заглушил слова. - Я был против этой войны. Еще тогда, пятнадцать лет назад.
Роксана мысленно отняла пятнадцать от двадцати девяти. Получилось четырнадцать. Мог ли четырнадцатилетний мальчик что-либо решать, пусть даже для себя? Она вспомнила себя два года назад и пришла к выводу, что мог.
- Я хочу, чтобы ты знал, - в тон ему сказала она. И только чуть-чуть покривила душой. - Ты мне ничего не должен. Дважды я спасала тебя - дважды ты меня. Мы квиты.
- Я иду на юг. Вы тоже...
Она не успела спросить, откуда он знает? С него станется и подслушать.
- Втроем идти проще. Что ты решила?
Роксана не сразу сообразила, что он обратился к ней с вопросом. Может, на добродушный - в самом широком смысле слова - лад его настроил ее неумелый 'массаж'?
- Здесь нечего решать, Хан. Ночью мы идем мимо замка. Лучше уж сразу, если что... Чем дохнуть в горах под обвалом. Например.
Ханаан-дэй кивнул, подтверждая, что так и думал. Роксана повернулась и пошла в лес, сожалея о том, что случилось: собственной откровенности кочевник ей не простит.
Так и случилось. Вечером сидели у костра и в отсутствии кочевника Леон разговорился.
- Я не понимаю, что тебя пугает? - Леон в сердцах подбросил хвороста в огонь. Сухие ветки горели ярко и дыма не давали. - Я тоже наблюдал за этим замком. Там давно никто не живет.
- Никто, - фыркнула Роксана. Леон не обратил на это внимания - продолжал гнуть свое.
- Скорее всего, он лет сто как заброшен. Проскользнем ночью как мыши...
- В мышеловку, - уточнила она.
- Зачем обязательно во всем видеть плохое? - Рука Леона, тянущаяся к хворосту застыла на полпути. - Потому все и случается, что ты видишь плохое. Что ты скажешь, когда ничего не случится? Где тогда будет твое хваленое предчувствие?
- Лучше уж так, чем...
- Чем что? Ты что, на самом деле рассматриваешь путь в обход? Про реку я вообще молчу.
- Вот именно, лучше помолчи.
- Да я только и делаю, что молчу. Живые люди, а ведете себя как мертвые. О степняке я не говорю.
- А ты хотел, чтобы я раскрыла тебе свою душу? - вспылила она. Тоже мстила себе нарочитой грубостью за те ощущения, что подарило нечаянное прикосновение к спине кочевника. - Кто ты мне - друг, товарищ, брат? Мы спутники, у нас одна цель! Для этого нет необходимости целыми днями вести задушевные разговоры!
- Как у животных.
- Что? - не поняла она.
- Как у животных. Один путь - одна цель. И никаких разговоров.
-Ты животных не трогай. Они не жрут себе подобных. Без крайней необходимости, конечно.
- Видишь, - тотчас уцепился он. - Сама со мной согласна. Зачем нам, людям, эта бойня? Но если предположить, что это нужно кому-то еще, все сразу сходится...
Как всегда бесшумно возник кочевник и разговор прервался. К вящему удовольствию Роксаны.
Ханаан-дэй вел себя, как ни в чем не бывало. Движения его были легки и быстры. Ничто не указывало на то, что тянутся по спине две борозды, без сомненья причиняющие боль. Он ни на кого не обращал внимания и Роксана, с подозрением ожидавшая подвоха, постепенно успокоилась. Сытый ужин и вовсе настроил ее на благодушный лад.
Стих ветер. До поляны не долетал шум бурной реки. Прощальные лучи заходящего Гелиона чертили сквозь спутанные ветви пыльные дорожки. В столбах света суетилась мошкара.
И надо же было этому случиться, что Роксана позволила себе вспомнить утренний случай у реки. Да ладно бы только вспомнить! Стоило представить себе, как изворачивался кочевник, пытаясь дотянуться до раны на спине, как вымазался в жирной мази словно поросенок в грязи - и не заметила, как с губ сорвался веселый смешок.
Леон вскинул на нее недоуменный взгляд, в то время как быстрее молнии сорвался со своего места кочевник. Не успела Роксана и глазом моргнуть, как намотал он себе на руку ее многострадальную косу. Еще хорошо, что в этот раз не стал коленом на грудь давить.