Засмотрелась на татуировку от плеча до локтя на его левой руке. Разобрать, что на ней, в этом хитром переплетении рисунков было практически невозможно, только ворона в центре была ясно различима. Мужчина, тем временем, перехватив мой взгляд, придвинулся ближе и по-хозяйски обнял меня за талию. Вздрогнула, но тут же почувствовала, как он легонько придавил мою ступню своей ногой.
— Мишке оставьте лучше.
— Он не пьющий у нас.
— А где он, вообще?
— В карцере. Потом расскажу, — Илья говорил, почти касаясь губами моего уха. Было щекотно. Я поежилась. В это же время чашка с напитком из фляжки Хромого плавно переместилась со стола мне в руки. — Не бойся. Пей.
Черт, вдруг, обратил внимание на шрамы у меня на запястьях. Потянул за руку, строго зыркнув мне в глаза:
— Это что еще такое?
— Не важно, — пыталась спрятать этот позор, но я была в майке, бесполезно даже думать.
— Что значит, неважно?
— Пусти.
— Эй, а ничего, что я тут сижу? — возмущенно вставил Хромой. — Так мы пьем или шепчемся, а?
Илья отпустил меня. Из-под стола, так, чтобы не видел Сашка, показал мне кулак. Взял свою чашку.
— С прибытием, что ли, — приподнял бокал, предлагая чокнуться, выдохнул и сделал глоток.
Следом за ним и Сашкой тоже отпила. Обжигающая жидкость перехватывала дыхание, огненной волной проваливаясь в желудок. Черт предусмотрительно подставил к моим губам конфету:
— Кусай. Сейчас вкусно будет, и на душе ка-ак потеплеет…
Они разлили еще по одной. Я свою чашку для добавки не дала — там еще достаточно осталось.
Между тем, даже этот глоток ощутимо ударил в голову. Илья снова придвинулся и обнял, но сейчас это меня не напрягало. Положила голову ему на плечо, сидела молча, слушала их разговор и без стеснений рассматривала Хромого.
Тот обсуждал со сталкером завтрашний свой поход в Новошепеличи, не обращая внимания на меня.
Сашка был ширококостным, коренастым. Почему его звали Хромым, было непонятно. Никакой хромоты у него я не заметила. Обычная заурядная внешность. Такой тип мужчин меня не привлекал: светловолосый, курносый, лопоухий. Круглые водянистые глаза, белесые брови, массивный подбородок и тонкая ниточка губ. Не знаю, так ли популярен у женщин был этот сердцеед, насколько говорил об этом. Я бы прошла мимо и даже не заметила. Руки были до невозможности зататуированы рисунками на армейскую тематику, из чего я решила, что он бывший военный. На вид ему было лет сорок. Большие залысины на голове говорили о его склонности к дальнейшему облысению в самом ближайшем будущем. С левой стороны лица от угла рта до виска тянулся багровый рубец, который искажал и без того недобрую улыбку Хромого. С той же стороны, на шее, тоже была татуировка, относительно свежая. На ней был примелькавшийся уже в этих краях круг с расходящимися в разные стороны от него тремя треугольниками, здешняя эмблема, клеймо ЧЗО, обозначавшее радиацию.
— Так что, как знаешь, Черт. С Псом я больше не ходок. Или к Нинке его тащи, или пусть один гоняет. Я — пас.
— Дело хозяйское, — Илья снова протянул мне мою чашку. — Допивай, перекур и спать пойдем.
Снова выпили. Оставшаяся половинка конфеты. Волна мурашек по шее. Обволакивающее тепло по телу. Черт шепчет мне какие-то приятности на ушко и снова возмущения Хромого. Илья сам предложил сигарету, достал себе, потащил на крыльцо покурить. Сашка остался сидеть за столом, что-то записывая и подсчитывая на листочке.
— Только не подумай ничего плохого, — Черт щелкнул зажигалкой. Закурили. — Я тебя не трону. Но спать сегодня к тебе приду, — хитро так улыбнулся.
—У меня кровать узкая, там места мало. Не уместишься, — смахивала пальцами рассыпчатый снег с перил, поглядывая на мужчину.
— Она шмотками завалена, так что пойдем спать на печь.
Удивленно подняла глаза на него.
—Разве их долго убрать?
— Нет, — Илья щелчком стряхнул пепел с сигареты. — Просто так надо. Меня можешь не бояться. Я приставать не буду. Хочешь, можешь думать, что я полный придурок, но это долгая история. Считай, что это что-то типа обета. Как у монахов.
— Что еще за обет?
— Расскажу как-нибудь. Сейчас долго. Докуривай и пойдем, холодно, — только сейчас заметила, что он стоит в одной футболке, мне же было прохладно даже сквозь наброшенную куртку.