Снова полезли в голову дурацкие мысли, вспомнился сон и Ярик. Сейчас к нему на могилу точно никто не ходит. Кроме меня, некому. Тохе так и вообще не нужно. Хотя Ярику это и подавно до фонаря… Неужели все начинается сначала? Его ночные визиты. Единственная возможность увидеться, такая болезненная и страшащая. Здесь мне помочь будет некому.
Глаза слипались от недосыпа и недавних слез, но сна не было. Я лежала головой на груди сталкера. Его правая рука была у меня на плече, левая поместилась под моей спиной, слегка придерживая меня за талию. Колючий подбородок упирался мне в макушку. Звук его глубокого дыхания, сопровождаемого гулкими размеренными ударами сердца, был подобен музыке, вводящей в транс. Илья был без майки, от его кожи дразняще пахло свежестью и обжигало теплом.
В какие-то секунды я вдруг усомнилась в реальности происходящего. Кто бы сказал мне всего пару месяцев назад, что я проснусь среди ночи на русской печи в обнимку с малознакомым мужчиной. Странным, но жутко притягательным. Где-то в далекой радиоактивной глуши, о которой до сих пор и понятия не имела. Я бы посмеялась в лицо этому безумцу. Решила бы, что он сумасшедший. Но, черт возьми, это происходило на самом деле. Здесь и сейчас. Именно со мной.
Мужчина вдруг перевернулся на спину, утягивая меня за собой. Я почувствовала, что его хватка стала крепче и мне не хватает воздуха. Попыталась потихоньку выскользнуть из его рук, но от моих движений Илья проснулся.
— Ты чего не спишь? — удивленно пробурчал он.
— Жарко.
Сталкер расслабил руки, отпуская меня от себя. Повернулся на другой бок. Но, освободившись от одеяла, я подвинулась ближе к нему и осторожно обняла его спину, прислонившись виском к лопатке.
— Вот бы время сейчас остановить, — шепотом сказал мужчина, накрыв мою ладонь своей. Почему-то от его слов по телу пробежала приятная волна тепла, застряв где-то в легких. Я молчала, но желала сейчас, как и он, остановки времени, в эту самую минуту, чтобы можно было просто лежать вот так, рядом с ним, бесконечно.
— Прости, если вламываюсь в личное, — Илья повернулся лицом ко мне. — Кто он? Из-за него ты так плакала.
Несколько секунд молчала, собираясь с силами. Наверное, настало время, чтобы рассказать. Чтобы попробовать отпустить его наконец. Как бы тяжело ни было вспоминать все это сейчас.
— Я собиралась за него замуж, — вздохнула, чувствуя, подступающий к горлу комок. — А потом он… Он умер.
— Прости, — Черт скользнул рукой по моим волосам, запустил в них пальцы, тихо перебирая пряди. — Я опять лезу, куда не просят.
— Раньше он снился мне почти каждую ночь, — я вдруг почувствовала необходимость рассказать ему все, что так долго меня мучило. Его глаза смотрели на меня в темноте, я едва различала этот взгляд, но он словно гипнотизировал, не давая моим эмоциям выплеснуться через край очередной истерикой. — Когда мы познакомились, мне было семнадцать. Это были последние наши недели в интернате.
Антон как-то потащил меня гулять по каким-то крышам. Мы втихаря смотались из этого ненавистного дома, где жили. Забили на уроки. Там была дыра в заборе, не каждый туда пролезет. Но мы были вечно голодные и потому запросто туда просачивались. Мы часто так убегали на день. Гуляли и возвращались под вечер. Получали от воспитателей и учителей. Но все они понимали, что скоро мы все равно уйдем, станем взрослыми и самостоятельными. Поэтому в последний год не сильно привязывались и закрывали глаза на наши похождения.
Мы встретили Ярика на чердаке того самого дома, куда меня потащил Тоха. Он сидел там один. Грустный и потерянный. С бутылкой вина и сигаретами. Было девять дней, как умерла его мать. И мы так не вовремя оказались в этом месте.
Погулять по крыше в тот день так и не получилось. Мы зависли на этом пыльном чердаке вместе с ним. Мне он сразу понравился тогда. Высокий, кареглазый. Коротко стриженный, темноволосый, похожий на спортсмена, — зацепилась вдруг взглядом за губы Ильи. Вот почему он вызвал у меня такую симпатию: у Яра губы были такого же типа: пухловатые, аккуратные, с загнутыми вверх уголками. — И губы совсем как у тебя…
Илья молча слушал, не перебивая, не спрашивая. А я, будто на первой в своей жизни исповеди, в полной темноте тихо говорила, не в силах остановиться, не поднимая глаз, словно боялась потерять эту нить. И чувствовала только легкие прикосновения мужской ладони к своей голове и его пальцы, перебирающие мои волосы.
— Допили его вино, помянули его мамку. Разговорились. Он жил в этом доме. Еще у него была сестра и отчим. Но с ними он не ладил. Сестра была дочерью этого отчима. Он его ненавидел. Мать у Ярика умерла от инсульта. Почему-то виноватым в этом он считал отчима.