Потом еще несколько раз пересекались на этом же месте. Как-то Антон бросил нас, внезапно смылся, и мы вдвоем гуляли по городу. Мне нравилась его компания.
На наш выпускной Ярик пробрался в интернат. Это был самый сумасшедший вечер за все мое детство. А потом государство пинком отправило нас во взрослую жизнь. Положенные нам от него, как сиротам, квартиры получили далеко не все. Пока мы оббивали пороги разных инстанций, Антоха стал владельцем квартиры, которую ему оставила по завещанию бабушка. На первое время мы с Наташкой перебрались жить к нему. У них там все так закрутилось. А я была там лишней, к тому же стала все больше времени проводить с Яром.
Строили планы. Ходили всей компанией на концерты. Отрывались там, как безумные. Музыку любили все одинаковую. Дружили с панками, готами и другими веселыми ребятами.Это было лучшее время. Я поступила в пед университет. И начала подрабатывать в местной молодежной газете. На жизнь этого, конечно, не могло хватить. Но Ярик был старше меня на четыре года. У него была стабильная, хорошо оплачиваемая работа. Он ушел из дома и снял квартиру. Я переехала к нему. У Тохи с Наташкой отношения трещали по всем швам, а у нас, наоборот, все хорошо было.
Я любила его. По-настоящему. Это трудно передать словами. Все было взаимно, красиво и романтично. Совсем, как бывает в кино, только все это было на самом деле. Яр был очень заботливым, нежным, добрым… Нам было хорошо вместе. И никто не был нужен, кроме друг друга. Он все чаще говорил, что мы друг для друга, как две половинки одного яблока. Мы даже собирались подать заявления в ЗАГС. Мечтали о собственном жилье и будущих детях.
Не знаю, в какой момент вдруг все поменялось. Как получилось, что он начал колоться. Почему между мной и ним встал героин. Тогда же у него появился новый друг. Дэн. Устроился к ним в бригаду работать.
Ярик все чаще начал задерживаться после работы. Иногда приходил какой-то совершенно невменяемый. Будто бы пьяный, но от него не пахло алкоголем. Или слегка, совсем чуть-чуть, пивом. Он всегда был крепким, спортивным, а тут вдруг стал худеть. Часто был злым, раздражительным. Но все еще по-прежнему был готов носить меня на руках. Особенно в какие-то моменты просветления. Тогда я еще не знала, что его благодушие напрямую зависит от дозы. Если она у него есть, он милый, разговорчивый. Даже песни пел. А когда ничего не было, его словно подменяли. Он часами лежал на диване, отвернувшись к стене и не двигаясь. Скрючившись под одеялом. Ночами его мучила бессонница, зато днем он часто ходил сонный и вялый, похожий на зомби.
Однажды я пришла домой намного раньше обычного, отпустили с учебы. И застала его на кухне с Дэном. Они как раз ставились. Вокруг разбросаны какие-то пузырьки, ложки, инсулинки. Ты себе представить не можешь, как мне было плохо и страшно тогда. Дэн тут же убежал, а Яр начал врать мне, что он только второй раз в жизни все это попробовал. Что больше ничего такого не будет. Он вешал мне эту лапшу, не собираясь на самом деле ничего менять.
Я наивная. Поверила ему. А дальше все пошло под откос. Он почти перестал приносить деньги. В последние месяцы нам пришлось сменить две квартиры. Искали подешевле. Он обещал мне, что бросит. А сам уже перестал носить футболки и майки, влез в черную рубашку с длинными рукавами и ходил в ней даже в самую жару. И эти глаза без зрачка, которые после очередного укола становятся светлее. Безразличный сонный взгляд полуприкрытых глаз. Он таким все время мне снится...
Я не знаю, почему, но я все равно его любила и не могла уйти. А когда его ломало, я его боялась. В последний вечер он перевернул нашу квартиру вверх дном. Искал деньги или что-нибудь, что можно отнести барыге за дозу. Но у нас ничего не было. Все, что было можно, он давно вынес. А потом ушел, хлопнув дверью. Больше я его не видела. Его нашли через неделю. В парковых зарослях, на самой окраине. Он успел уколоться, и даже сигарету в рот сунуть. Но так и остался там сидеть под деревом. На корточках. С зажатой в кулаке зажигалкой.
Вот так, по-глупому, его не стало. Моя жизнь тоже потеряла смысл. Он сломал и свою, и мою одним махом. Я готова была лечь с ним в одну могилу. Жить не хотелось… Первый раз вскрыла вены, потом таблеток наглоталась и чуть не загремела в психушку, оба раза меня Тоха с того света вытащил. Пришел не вовремя. Я каждый день через полгорода ехала на кладбище и сидела там в любую погоду. Иногда Антон на несколько дней запирал меня у себя дома, чтобы я не могла выйти, отбирал у меня обувь и теплую одежду. Но я умудрялась смотаться даже полураздетая и босиком. Может быть, я на самом деле сходила с ума. Опять ехала на кладбище и не хотела ничего, кроме как лечь там рядом с Яром и остаться насовсем. И тогда он стал приходить по ночам. Каждую ночь он заставлял меня просыпаться в холодном поту, с криками и слезами. Никуда не звал, ничего не просил и не давал, почти не разговаривал со мной. В каждом сне он был под белым... В конце концов у Тохи лопнуло терпение, он сказал, что я совсем слетела с катушек, и потащил меня к бабке на другой конец города на отчитку. Почти на два года мои кошмары прекратились. А сегодня вот опять... — я почувствовала, что больше не в силах сдерживать подступающие слезы, и замолчала.