Гость кивнул и вышел, тихо затворив за собой дверь. Сталкер принес полное ведро снега и поставил на печь:
— Вот и вода тебе сейчас будет.
— А почему он не разговаривает? — спросила, наблюдая, как, быстро тая, оседает снег в ведре.
— Дед Филипп говорил, что он тут в селе с матерью до аварии жил. Обычным ребенком был, а потом что-то с матерью у него случилось. Уже после эвакуации. То ли мародеры ее убили, то ли охрана зоновская, когда они сюда вернуться решили. Он с того времени не разговаривает. Дед его приютил у себя. Знаешь, сколько ему лет?
— Молодой совсем.
— Не поверишь, ему двадцать девять уже. А выглядит и правда необычно.
— А почему Моня? Это кличка?
— Не знаю. Он у деда Филиппа так и жил, когда я сюда пришел. Они его Моней зовут. А он может, и не Моня совсем. Отзывается, и хорошо, — Илья опустил руку в ведро. — Тебе сильно греть?
— Чтоб руки не мерзли.
— Тогда держи свою воду. Только ведро не таскай. Сам потом вылью, — потрепал меня за волосы и сел на лавку обуваться. — Я скоро приду.
***
Наводила чистоту с каким-то невиданным прежде рвением. Никогда не любила заниматься уборкой. Но сейчас занятие было мне в удовольствие. Видимо, давно ничего такого не делала. Перетерла и перемыла все, что попадалось на глаза. Правда, несмотря на запрет Ильи, несколько раз меняла воду в ведре, выливая грязную в сугроб у крыльца и наполняя емкость чистым снегом, который потом топила на печи.
В самом пыльном углу одной из комнат обнаружилась древняя, расстроенная и совсем облезлая гитара. Аккуратно протерла инструмент и положила на диван. Интересно, можно ли на ней играть или она тут как элемент интерьера? Когда-то, еще в интернате, один из моих одноклассников учил меня играть. Потом гитара была у Антона, и мы часто бренчали на ней, сидя в его кухне. Пели почти весь репертуар «Кино» и «Алисы». Позже в этот список попала Земфира, которую просто боготворил Тоха, «Мумий тролль» со своим Владивостоком, «Смысловые галлюцинации», какие-то русские переделки знаменитых песен «Status Quo» и «Nirvana»…
Снова глянула на гитару, так хотелось сбацать что-нибудь эдакое. А может, и Черт играть умеет? Было бы совсем здорово. Тем более Новый год на носу. Придет, сразу же спрошу у него. А может, и помучаю немного этот артефакт со струнами.
Я намывала полы, ползая по полу, босиком, в подвернутых до колен армейских штанах и в полный голос пела. Любимого Кинчева. Что еще нужно для хорошего настроения? Так, пятясь задом, доползла с тряпкой и ведром до кухни. Бросила ее в воду, промыла, отжала и выпрямилась, наконец.
Перевела дух и услышала за спиной какой-то шорох. Обернулась и тут же почувствовала, как начинают гореть мои щеки, все больше краснея: у окна на лавке за столом сидел, курил и улыбался все еще румяный от мороза Илья.
— Я же говорю, поешь ты здорово, — как ни в чем не бывало, сказал он.
— А ты давно этот концерт слушаешь? — больше не нашлась, что ответить, я.
— Нет. А что, он большой был?
— Да пока перемыла тут все, — села с противоположной от мужчины стороны стола, поджав ноги, в кухне было прохладно. — Здесь еще вымою, и все. Чистенько, почти стерильно.
— Так что, и споешь еще? — подмигнул сталкер.
— Я по заказу не пою, — буркнула, покосившись на него.
— Жаль. А я бы подыграл, — он достал из-за пазухи небольшую серебристую железку и положил на стол. — Трофей немецкий. Дед Филипп подарил, — Илья кивнул на металлическую штуковину, в которой я разглядела губную гармошку.
— А гитара старая в комнате тоже твоя? — я сразу вспомнила об инструменте, который нашла в пыльном углу.
— Вот, на ней тоже могу подыграть. Если ты споешь, — мужчина хитро улыбнулся, подвинув пачку с сигаретами в мою сторону.
— В другой раз, — я достала сигарету и, повертев ее в руках, сунула в рот. — Сам же говорил, Новый год скоро.
Не успела я чиркнуть спичкой, как Илья в одну секунду оказался за моей спиной, обняв меня за шею и отобрав сигарету.
— Надо бросать курить, — тихо, низким голосом раздалось над самым моим ухом, так, что по спине пробежала волна мурашек. Горячее дыхание касалось щеки, щетина колола кожу.
От неожиданности я дернулась, но сталкер крепко держал меня, обнимая сзади, склонившись к моей шее.
— Эй, ты чего, малыш? А ночью ты меня не боялась, — он так же неожиданно отпустил меня и, собрав мои волосы в хвост. — Не обижайся. Иногда мне кажется, что я знаком с тобой тысячу лет, — положил руки мне на плечи. — Ты, правда, можешь меня не бояться. Я про обет на полном серьезе сказал.
Задрала голову, уставившись на него:
— Что еще за обет? В чем тут подвох?
— Никакого подвоха, — сейчас он был вполне серьезен. — Все в жизни идет так, как должно быть. Это давняя история. Еще с того времени, когда я остался один, больной и никому не нужный, — мужчина повернулся и поставил на печь чайник. — Это долго и скучно.
— Ну и что.
— Тебе, правда, интересно? — удивился он.
— Правда. Я ведь надолго здесь застряла.
— Не знаю, как тебя, а меня это радует, — Илья улыбнулся уголками рта.
— Меня — не очень. Но выбора у меня все равно нет, — я смотрела, как он разливает чай.
— Тебе так не нравится моя компания? — спросил он, придвинув чашку ко мне.
— Наоборот, — на секунду встретились глазами. — Просто эту компанию я бы предпочла где-нибудь поближе к цивилизации.