***
Проснулась я в полной тишине. Часы почему-то снова стояли. По моим прикидкам было около десяти или одиннадцати. Черт, скорее всего, был сейчас где-то далеко в лесу в компании своего молчаливого друга Мони с арбалетом наизготовку. Печь не горела, но в доме было тепло. На столе ждал скромный завтрак в виде чугунка с картошкой и тарелки с солеными грибами. А рядом небольшая, размером с блюдце, симпатичная поделка из кожи, ниток и перьев. Я видела такие в наших брянских сувенирных лавках — ловец снов. Под ним на клочке бумаги карандашом: "Это тебе от Мони. Чтоб спалось хорошо. Не скучай. К Михе не суйся." Улыбнулась, повертев в руках Монин подарок, снова пробежала глазами по карандашным каракулям. Навещать Мишку в мои планы не входило.
Позавтракав, немного прибралась в доме. И без уборки было вполне чисто, просто нужно было чем-нибудь себя занять. Пока я одна, можно еще помучить немного старенькую гитару, которая после настройки в руках Ильи обрела вполне сносный звук.
Пока я возилась с ними, услышала как тихонько скрипнула входная дверь и кто-то осторожно вошел в дом, аккуратно притворив ее за собой. Я выглянула из-за печи и на секунду растерялась. С порога улыбаясь и подслеповато моргая, на меня смотрел небольшого роста старичок в ватном тулупе и рыжеватой лохматой ушанке. На плече у него была длиной с метр палка, на конце которой болталась связка покрытых инеем небольших рыбин.
— Зд-драсьте, — оторопев выдавила я. Старичок заулыбался еще шире и протянул мне связку замороженной рыбы.— А Илья на охоту ушел. П-проходите.
— А я знаю, — дедушка крякнув, пошаркал валенками по тряпке на пороге, снял тулуп и протопал к столу.— Они с Монькой засветло вышли. Рыбки вот наловил. Гостинчик. Ты дивчина, не пугайся. Тут давеча Анна уже новости, шо Ильюшка оженился принесть успела. Може и йщо ктось заглянет. И я от думаю, посмотреть надобно, познакомиться. Чай соседи. Я — дид Пылып, — он улыбнулся и протянул мне узкую сухую ладонь.
Осторожно пожав ее и все еще держа в руках его гостинец, я спохватилась и достала чайные чашки и развела огонь в печи. Попутно выставляя на стол все, что могло быть пригодным для чаепития. Удивительно, ведь только сегодня ночью мы с Ильей в темноте сидели, пили его волшебное вино и я слушала рассказ об этом жителе деревушки самоселов. И вот он сам, собственной персоной тут стоит.
— А величать тебя как, краса-дивчина?
— Вика.
— Виктория, значить, победа. Ты вот шо скажи мне, красота, у хлопца твоего пара дружков есть из зовнышнього (внешнего) миру? Чи видела ты их уже, длинный один, одноокый (одноглазый) и вще один з ним, крепкий такой, плешивенький?
Я сразу же поняла, что речь идет о Псе и Хромом. Уж вряд ли тут столько подходящих под этот портрет у Ильи знакомых есть.
— Приходили такие. Плешивенький, — уж больно мне это описание Хромого понравилось, — вчера утром ушел в Новошепеличи. Там помощи просили.
— Давеча рыскал он тут по дворам, не то искал чего, не то прятал. Шалопутный он, все Ильюшке сказаты хочу, та застать не можу.
— Мне он тоже не нравится. Неприятный какой-то.
— Вот и мне, — дедушка стянул шапку, голова его оказалась совсем лысой. Он аккуратно пригладил несколько пушинок волос на макушке, отхлебнул налитый чай и продолжил. —Думаэтся мне, вин краде тут. У Анны до разу курчаты (цыплята) пропалы, вона думаэ звир (зверь) забрав, а я на дружка того думаю.
— Зачем ему куры?
— Сменять, або ще чого. Можэ я даремно (зря) на нього думаю, а то Ильюшке скажу. Вторый, тот що як жердина довгый, той добре. А вин куды запропав? (Второй, тот что как жердь длинный, тот хороший. А он куда делся?)
Половину сказанного на этой смеси русской и украинской речи я не поняла. Сидела, не знала, что ответить.
В этот момент дверь открылась и вместе с приличной порцией ледяного воздуха из проема в кухню шагнул Мишка. Босиком. Из одежды на нем были только все та же ветхая простыня, да трусы.
— Здорова, дед! — клацая зубами буркнул он и протянул моему гостю руку. — Привет, сестричка. Я там без курева совсем ошалел, дай хоть хабарик и я назад пойду, — попросил Пес.