Часть 17
Очень хотелось подпереть дверь чем-нибудь, так чтоб ее нельзя было открыть снаружи. Я боялась, что Мишка вдруг может снова “осчастливить” меня своим визитом. Но понимала, что скоро должен вернуться Илья и закрываться на сто замков не стоит.
Пока сидела и курила, взгляд мой упал на палку с привязанной к ней рыбой, до сих пор стоящую у стены. С оттаявших тушек на половицы натекла небольшая лужица. Одна из кошек, ничуть не смущаясь моим присутствием, бессовестно пыталась отжевать хвост самой нижней рыбины. Я встала и спугнула черную нахалку, сняла рыбу с палки и положила в металлический таз, стоявший сбоку у печи. Водрузила его на стол. Что делать с подарком деда Филиппа, я пока не придумала. Мне предстояла еще одна ненавистная процедура — чистка чешуи. Настолько ненавистная, что я частенько отказывала себе в желании купить приглянувшуюся рыбу там, у себя в Брянске. Еще и этот отвратительный рыбий запах…
Краем глаза заметила, что гостей из подполья в кухне прибавилось. Они не сводили глаз с посудины с рыбой, в нетерпении прогуливаясь рядом со столом и подбираясь по возможности все ближе и ближе. Кажется, если они разом решат совершить набег, моя попытка отбить у них гостинец деда Филиппа потерпит крах. На минуту мне даже показалось, что в помещении от скопления этой орды кошек стало темно. Почти все они были черными. И все, без исключения, голодными. От такого количества незваных гостей, точнее, от количества их алчущих горящих глаз, даже как-то не по-себе стало. Вспомнился мультик про Маугли, когда питон Каа гипнотизировал мартышек и они подходили к нему все ближе и ближе. Здесь в роли питона была мороженая рыба, которая словно магнит притягивала подпольных хищников.
Пока я в легком оцепенении наблюдала за движением кошек, дверь отворилась и в кухню вошел румяный с мороза Илья. Наглые зверюги тут же разбежались и попрятались кто куда.
— Привет! — он скинул вещмешок и арбалет у входа. — А ты чего напуганная такая?
— Я?
— Ну тут больше и нет никого, — сталкер тут же посерьезнел. — Что-то случилось?
— Н-нет, — я пожала плечами. — Дед Филипп заходил, рыбы принес.
Илья заглянул в таз.
— О, рыба — это хорошо. Но у тебя такой вид, будто ты привидение увидела. Точно все нормально?
— Тут просто миллион кошек. Ты не подумай, я кошек не боюсь. Просто их слишком много и они все черные, — у меня непроизвольно передернуло плечи. — Наверное на рыбный запах все вылезли. Просто это как-то слишком уж необычно, что ли. Они ведь голодные…
— Так давай с ними поделимся, — просто предложил Черт. — Тут и нам и им хватит вполне. Тем более у нас с Моней сегодня охота удачная была: 2 нутрии, беляки и даже тетерев попался. Нутрий я Моне отдал, — поспешно добавил он, улыбнувшись. — Чтоб ты больше не думала, что я тебя отравить хочу, — и добавил. — Давай я сам все почищу и распотрошу, а ты приготовишь.
— Лучшего предложения на сегодня и быть не может. Предлагаю фазана оставить на новый год. Тут до него всего ничего осталось, сам же говорил.
— Тетерева, — вставил Илья. — Найти только нужно, куда его спрятать. Еще целых 10 дней впереди. А то на чердаке или мыши сгрызут, или кошки упрут, а на улице по ночам тоже зверье бегает. Ну, придумаю что-нибудь. Будет тебе тетерев на новый год.
С кошками Илья поделился щедро, и не только рыбой. Потроха, головы, хвосты — все, без малейшего сожаления, было отдано им. Это черное стадо сломя голову бросилось к Черту на первый зов и тут же на разные голоса утробно завыло, растаскивая добычу по углам и в подпол.
Я, поджав босые ноги, сидела на лавке и ковыряла ножом картошку.
— Слушай, а мы же с тобой еще до баб Нюры сегодня должны сходить, — вспомнил вдруг Илья, обмывая руки в тазу. — Я и забыл совсем. Бросай свое грязное дело. Рыбу и мясо я сейчас прямо так, — он кивнул на таз. — На чердак унесу и там накрою и тяжелое что-нибудь сверху накину. И не испортится, и не доберется никто. Там прохладно, до вечера полежит спокойно. Ну, — он поднял на меня свои чуть близорукие глаза. — Давай, одевайся и пойдем. Сильно там не кутайся, это рядом.
***
Дом, куда нас пригласили, и вправду, оказался совсем рядом. Небольшой, деревянный, потемневший от времени, он стоял среди зарослей высоких кустов, росших по всему периметру. Забор в нескольких местах был подперт жердями, удерживающими его от заваливания. На цепи на крыше кривой будки сидел лохматый рыжий пес, который завидев нас, спрыгнул в снег и подбежал почти к самому забору, редко гавкая глухим хриплым басом.