А, ну ещё я привлек братьев Абалаковых. Впрочем, искать их не пришлось, они сами прибежали.
(*Вообще-то это совсем не так. На Эльбрус нацистское знамя подняли бойцы дивизии "Эдельвейс", которые к СС никакого отношения не имели. Просто из альпинистского куража. И Гитлер, который альпинистов не любил, был в бешенстве. Типа эти ипанутые скалолазы фигней занимаются вместо того, чтобы взять Закавказье. Но ГГ начитался в своем времени разных дурацких книжек.)
А вот я теперь пер в связке с Евгением Абалаковым через ледник. Горы - очень обманчивы. Вот, кажется - там уже вершина. А хрен вам! Это просто перегиб, за которым новый подъем. Шаг, ещё шаг. Нет, ну на хрена я в это ввязался? Я ведь в том мире никогда не бывал на таких высотах. Семь тысяч - это не хрен собачий. Но вот уж понесло. Когда составилась советско-германская научная экспедиция на Памир, то возникла мысль - а не подняться ли на самую высокую гору в этой местности? Вот и поперлись. Впрочем, тут я сам виноват. Ладно, что я общался с Лениным и Сталиным. Это всё фигня. Но для альпиниста - пойти в связке с самим Абалаковым! Тут устоять было невозможно. А эти братаны Абалаковы - полные отморозки. Им бы только в горы лазить. Вот и брательник Жени, Виталий, прется ниже в связке с таким же немецким отморозком -- Вилли Рикмерсом.
Но как это всё мерзко и гнусно! Ножки идти вообще не хотят. Дыхалка тоже уже ни к черту. А что делать? Шаг. Ещё шаг.
Я даже не понял, когда вся эта байда закончилась. Но вдруг мы оказались на скальной площадке, с которой пути вверх больше не было.
-- Серега, мы дошли! - Заорал Евгений.
И тут только я по-настоящему врубился, что мы сделали. Вообще-то человек, который не поднимался на вершины, не понимает того, что чувствуют альпинисты. Эдакую сатанинскую гордость. Типа я стою выше всех. Но тут-то было круче! Мы взошли на вершину, на которую до этого не ступала нога человека. То есть, мы сделали то, о чём мечтает любой альпинист. Лучше гор могут быть только горы. На которых никто не бывал.
-- Хорош отдыхать, давай дело делать! - Крикнул Абалаков.
Я достал из рюкзака красное знамя, флагшток пер Женя.
Пока мы устанавливали знамя, подтянулась вторая связка. После того, как они отдышались, возник вопрос: а как назвать вершину? Мы имели право первосходителей.
-- Давайте "пик Абалаковых", предложил я.
-- Нет, мы-то кто? Может, "пик Коммунизма"? - предложил Виталий.
Я изобразил сомнение. Такое название, хотя его и носила эта гора одно время, мне не слишком нравилось. Да и Вилли явно не перся от этого предложения.
-- Ребята, я предлагаю назвать гору пиком Сталина. А пиком коммунизма - должен стать Эверест.
-- Мы за! - Чуть ли не хором сказали Абалаковы.
-- Да и я за, Сталин - великий человек, -- согласился Вилли.
-- А как насчет Эвереста? - Спросил Евгений.
А вот в натуре - как? Вот тут-то моего послезнания было не то что много, а очень много. Ну, альпинист же. Я знал обо всех неудачных попытках штурма "крыши мира". И об ошибках альпинистах тоже знал. Более того, я полагал, что Джордж Мэллори на вершине всё-таки побывал. Меня в этом убедил Владимир Балыбердин, а уж он-то про Эверест знал хорошо*.
(* Джордж Мэллори. Английский альпинист. Участвовал в 1924 году в попытке восхождения на Эверест. Пропал без вести во время восхождения. Его ледоруб позже был найден в нескольких стах метрах от вершины. В альпинистском сообществе многие считают, что Мэллори всё-таки был на вершине, а погиб на спуске. Эту версию автору излагал Владимир Балыбердин, альпинист, поднявшийся на Эверест по маршруту, считавшемуся непроходимым. Кто "в теме" -- "Северо-Западная стена".)
-- А нам это надо? - Спросил я и уже знал ответ. Этим точно надо. А вот нужно л нам? Хотя... Нет, туда я уж точно не попрусь. А вот эти ребята... Почему бы и нет?
Игры товарища Артузова
Работа разведчика-нелегала - занятие достаточно занудное. Огромное количество времени тратится на обеспечение собственной безопасности. К примеру, нелегал никогда не идет напрямую из пункта А в пункт Б. Он обязательно покружит по городу, проверяя - нет ли за ним хвоста.
Вот и Сидней Рейли, сгрузившись на Финляндском вокзале, куда он прибыл из Стокгольма (с пересадкой в Гельсинфорсе, разумеется) доехал на извозчике до Таврического сада, а потом долго кружил по улицам.
Впрочем, на этот раз он был даже этому рад. Наблюдение, благодаря многолетней практике, Рейли вел "на автомате", оно не мешало разведчику осматривать город, в котором он не бывал в восемнадцатого года.
Питер, то есть Ленинград, сильно отличался от имперский столицы, и уж тем более - от послереволюционного кошмара. По мнению Рейли, по сравнению с имперскими временами, он стал каким-то более шумным и провинциальным. А так... Народу на улицах имелось много, многочисленные лавки и кабачки работали, по улицам двигались трамваи, извозчики, а порой и немногочисленные авто. Город как город. Никаких особо советских черт Рейли не заметил.
И вот тут как раз эти черты появились. Сидней шел по улице Чайковского, из-за угла, с Моховой, на него буквально вылетели и чуть не врезались двое здоровенных бритогоголовых парней. Оба были одеты в "комсомолки" и в вошедшие в моду среди комсомольцев (не только советских, но уже и парижских) грубые голубые "американские" штаны*. На плечах у обоих висели сумки на широких ремнях -- из той же голубой материи, со множеством накладных карманов.
(* Джинсы. Арманд Хаммер построил в Москве фабрику по их производству. Населению они пока не слишком нравились, но комсомольцы оценили удобство этих штанов. Наплечные сумки тогда не носили, это всё коньковские штучки.)
Рейли чуть было не схватился за шпалер, лишь в последний момент сообразив, что опасности нет. Её и вправду не было.
-- Извините, товарищ, заговорились, -- сказал один из комсомольцев.
Они вежливо посторонились, пропустив Сиднея, и двинулись по Кирочной, продолжая дискуссию.
-- А тебе говорю: попытка связать фрейдизм и марксизм - это полная глупость, если не контрреволюция... -- Услышал он одну фразу.
А хорошая у них мода на эти наплечные сумки, -- подумал разведчик. Особенно для людей его профессии. Руки свободны.
Впрочем, это Рейли подумал мельком. Паранойя - вечный спутник разведчика. Если выдалась такая встреча - надо снова провериться. Поэтому Сидней резко ускорил шаг, приняв вид делового человека, опаздывающего на важную встречу. Он двинулся по Моховой - и резко свернул в подворотню.
Эти места Сидней знал. Тут имелась огромная система проходных дворов, с несколькими выходами как на Моховую, на Литейный и на Чайковского. Затеряться в них - раз плюнуть. Однако Рейли плутать не стал. Оказавшись во дворе, он тут же резко взял влево, и притаился в темном углу.
Расчет был такой. Если за ним следят, то они в курсе про эти дворы. Топтун, не знакомый с городом - это даже не смешно. Значит - преследователь на рысях кинется следом, чтобы не упустить объект.
Никто следом во двор не заскочил. Но на всякий случай Рейли вышел на Моховую из другой подворотни. Осторожно огляделся. Моховая - улица пустынная, никаких праздношатающихся личностей он не заметил.
Ладно, теперь уже недалеко.
Осталось дойти до дома ╧18, зайти во двор и подняться по лестнице. Он оказался перед массивной, довольно обшарпанной дверью. Возле звонка имелась табличка, с указанием, кому из жильцов сколько раз звонить. Ага -- "Афиногенову 3 р.". Он позвонил.
Дверь открыл невзрачный мужик, по роже которого было видно, что он принадлежит к числу друзей Зеленого Змия.