Существовали Послежизни и для тех, кто предпочитал созерцание и философствование безудержному веселью, но такие пространства были редки. Некоторые пространства — и в их числе, как правило, Послежизни, заселявшиеся первыми, — были предназначены не для обычной загробной жизни, но для постепенного растворения личности покойника в общем потоке информации и этоса, загруженных в Виртуальность. Процесс этот был неспешен и обычно занимал много поколений реального времени.
Были и такие пространства, где мертвецы жили в куда более быстром темпе, чем обитатели Реальности, а в других — с той же скоростью, в остальных же — как правило — куда медленнее. Некоторые виды даже изыскивали возможность вернуть наиболее почитаемых мертвецов обратно к жизни. А многие предпочитали смерть. Вторую, последнюю, абсолютную смерть, смерть внутри Виртуальности. Ибо немногие индивиды в небольшом числе естественных жизненных форм оказались способны или проявляли желание жить вечно. Те, кто оставался в Послежизни достаточно долго, в конце концов теряли вкус к такому существованию и часто впадали если не в кататонию, так в полное безумие. И цивилизации, для которых такая игра была в новинку, часто испытывали шок, услышав от возлюбленных мертвецов отчаянные мольбы подвергнуть их настоящей, окончательной смерти, — вопли о пощаде, исходившие из дорогостоящих, сложных в сервисном обслуживании, тщательно защищенных от вторжений извне и снабженных всеми мыслимыми средствами резервного копирования Послежизней. Хитрость заключалась в том, чтобы отнестись к таким мольбам как чему-то вполне естественному и оставить мертвых в покое. Пускай сами разберутся.
Ему захотелось остаться там, где он находился, надолго, и все смотреть на планету за проходом с закругленными сводами. Потом он мог бы воспроизвести запись снова и снова. Увидеть эту прекрасную планету еще и еще раз было бы так же хорошо, как и впервые. Даже лучше. Увидеть же остальные участки поверхности было бы еще лучше. А что говорить обо всей планете. Лучше всего было бы обозреть ее целиком.
Но он понял, что ему стало не по себе.
Он сперва не понял, в чем причина такого дискомфорта, однако потом сообразил: он остается на одном месте слишком долго, а Повторного Нападения все не происходит.
Он подумал, как поступить дальше. Никаких движений в поле зрения не было. Ничто не менялось. Возможно, передвижения теперь безопасны.
Он попытался опросить свои удаленные забортные датчики на этот счет, но не получил ответа. Таких датчиков больше не было. У него должно было быть несколько таких датчиков. Везде, где бы он ни очутился. Но их не было.
Как если бы еще одна обойма оказалась пуста, хотя он и считал ее заряженной.
Ну что же, поступаем в согласии с иной веткой дерева решений.
Он тихо приподнялся на трех выдвижных ногах, сенсоры сканировали все вокруг, пока его Верхний Сенсорный Купол перемещался в пространстве под потолком помещения (при этом расстояние до крыши сократилось с 18.3 до 14.2 метров), и поле зрения расширилось. Он нацелил обе Главные Оружейные Кабины на проход с закругленными сводами. Все шесть Вторичных взяли под контроль остававшееся неохваченным пространство — не было нужды специально отдавать такую команду. Он повернул Верхнее Орудийное Кольцо так, чтобы из Кабины № 2 простреливалось пространство прямо впереди, откуда, по предварительной оценке, исходила наименьшая опасность, хотя именно там он прежде потратил некоторое количество энергии и понес (по большей части номинальный) ущерб.
Сенсоры по-прежнему не фиксировали никаких угроз. Он переместил себя над Неопознанным Объектом Высокой Плотности, а затем вправо и вперед, к тому самому проходу с закругленными сводами, через который открывался вид на светлую бело-синюю планету.
Он двигался тихо, на скорости ниже оптимальной, а потому ноги его, касаясь пола, вызывали там минимально возможное сотрясение. Часть пола отсутствовала, вместо нее зияла длинная дыра с зазубренными краями, и в этом месте он выдвинул одну из Вторичных в сторону, чтобы сохранить равновесие. Перед ним виднелись Неопознанные Объекты Средней Плотности. Некоторые из них были космическими и космоатмосферными летательными аппаратами. Это означало, что он находится в ангаре. Многие летательные аппараты оказались хаотичными, асимметричными, поврежденными, непригодными к полету.
Он видел еще один Неопознанный Объект Высокой Плотности вблизи прохода с закругленными сводами. Он направился туда. Теперь он видел планету с большей детализацией. Это зрелище было прекрасным. Все еще прекрасным.
Он почувствовал себя очень хорошо.
Внезапно он зафиксировал какое-то движение на светлом бело-синем лике планеты.
Никто не знал, в чью маленькую просветленную душу впервые запала идея наладить связь между двумя Послежизнями, но, поскольку развивающиеся цивилизации обычно с превеликой охотой делились содержимым баз данных и информационных пространств со своими соседями, такие линии связи функционировали постоянно, обладали высокой пропускной способностью, изготавливались в отличном качестве и не требовали специальной платы за подключение. Так что, наверное, этого просто не могло не произойти. Не случайно, так по чьей-то воле.
Мертвые в обеих цивилизациях нашли это отличной идеей. Она открывала неожиданные дополнительные возможности для посмертного опыта и позволяла ушедшим сосредоточиться на чем-то более достойном их внимания, чем по необходимости вторичные и прискорбно краткие события внешней жизни. Связывать в сеть все программно совместимые Послежизни стало чем-то вроде мании. Прежде чем ответственные за это ученые успели оценить по достоинству культурный масштаб явления и его последствия, почти каждый уголок цивилизованной Галактики уже был связан со всеми остальными сетью Послежизней, как, впрочем, и многими другими сетями: дипломатических отношений, туризма, торговли да и всех остальных интересов. Сеть Послежизней существовала в Галактике уже миллионы лет, почти независимая от Реальности и подверженная непрестанным переменам. Она развивалась по тем же законам, что и галактическое сообщество в Реальности: там зарождались, развивались, переходили в стационарную фазу или исчезали, а иногда — изменялись до неузнаваемости целые цивилизации. Они приходили в упадок, брались за старое... или возносились до божественных высот, разом оставляли позади все материальное, устремляясь к лишенному забот безразличию Сублимации.
И очень немногие помнили, что существует еще и Преисподняя.
Движущийся объект был довольно маленьким. Слишком маленьким, чтобы принять его за человека в силовой броне или даже за удаленный забортный датчик, кому бы тот ни принадлежал — ему самому или кому-то еще. Объект двигался со скоростью 38.93 метров в секунду — слишком медленно, чтобы принять его за кинетическое орудие. Размеры его составляли приблизительно 3 × 11 сантиметров. Он был круглый в поперечном сечении, но одна из условных верхних четвертушек оканчивалась коническим выступом. Объект вращался. Он пришел к выводу, что объект представляет собой 32-миллиметровую осколочную мину.
Об этом роде оружия у него было достаточно информации.
Кроме того, объект мог оказаться и миниатюрной боеголовкой с максимальным взрывным эквивалентом вплоть до 5 килотонн, но такой вариант он счел маловероятным.
Объект, по всей вероятности, должен был пролететь к месту его нынешнего расположения и затем взорваться, причинив значительный ущерб опорной стене и конструкциям ангара позади.
Когда его высокочувствительный видеосенсор сфокусировался на объекте, он увидел, что поверхность этой штуки, в свою очередь, покрыта небольшими сенсорами. Сенсоры перемещались по окружности объекта и слабо мерцали по мере его вращения (4.2 оборота в секунду). Пролетев мимо него и замерев на расстоянии пяти метров, объект весь засверкал таким мерцающим светом. Это значило, что объект излучает высокоэнергетические и сканирующие лазерные импульсы. Ни один импульс не задел его, поскольку объект выбрал неверную линию сканирования перед тем, как активировать лазерную установку.