мать моя женщина, как малое дитя, ей-богу!)
— Да. Конечно.
— Ясно… спасибо.
(неспешный разворот — и пошагал прочь)
— Эй! -
(замер; живо обернулся) —
А воевать? А пристрелить друг друга?
— Хочешь — стреляй.
(и снова разворот — да шаги долой)
Черт. Тупая шутка…
Хотела, как лучше. Подбодрить. Ну, и Киряева!
Ладно, хрен с ним. Хрен со всем. Устала уже… сходить с ума с ними на пару.
Глава Сорок Первая
(Света)
Если первых два боя этим парням мы проиграли, то сегодня удача была на нашей стороне.
Удача?
Слишком гадкая цена за эту удачу.
Противно так на душе, и больно.
Тяжело радоваться, когда знаешь, понимаешь, что сейчас твоему другу… очень плохо.
Быстрее бы всё уже закончилось, и мы поехали "домой". Быстрее бы Лерку увидеть.
— Светлана!
— Даня?
— Поздравляю с победой, — и вдруг протянул мне свою ладонь.
— С-спасибо, — смущенно скривилась. Спешно пожала ее в ответ.
Стоп. Что это?
Пытаюсь не подать вида. Не выдать.
Живо отдернула руку, сжала в кулак.
Проворное движение — и спрятала, заткнула "подарок" в рукав. Гордый вид победителя, отрешенным взглядом скольжу округ, улыбаюсь нашим девочкам — а мысли только об одном!
Непринужденная прогулка, шатание из места на место.
— Ну что едем?
— Да. Можете уже садиться…
Разворот — и пошагала прочь.
Торопливая пробежка к УАЗику, запрыгнуть на свое "почетное место Капитана" рядом с Юрчиком.
И наконец-то выдохнуть свободно.
Спешно вытащила трофей — записка. Так и думала.
Свернутая чуть ли не в десять раз бумага (видимо, у Командира из блокнота вырвал),
а сверху большими буквами — "ЛЕРЕ".
Ну, Лере — так Лере.
Передам! Куда денусь…
(Света)
Наконец-то приехали! Неужели! Думала, не доживу.
Теперь бы еще узнать, где это Клинко сейчас околачивается — и радости моей не будет предела.
Ну же! Ну же!
Черт! И здесь ее нет.
— Народ, никто Леру не видел??
— Нет.
— Не-а.
Вот, мать тв… Валерия! Да ГДЕ ЖЕ ТЕБЯ черти носят?!!
…
Так и есть…
В душевой на всю ревут краны, шипит вода. Закрыты дверки.
— Лера, ты тут?
(молчит)
— Валерия! Ау!
— Отвали…
(нервно рассмеялась)
Тут… и жива… это — хорошо, хорошо.
Проворно нырнула рукой через верх — открыть защелку.
— Лера!
(спешно прикрутила воду)
И тут же кинулась, бросилась к подруге. Жадно обняла, прижала к себе.
— Не плачь! Прошу…
Бедненькая моя…
спряталась здесь…
скрутилась, зажалась… в углу,
расселась на голом кафеле…
и тихо плачет…
— Лерочка!
— Ты его видела?
(молящий взгляд,
как у брошенного котеночка…
полные отчаяния и боли глазки)
— Видела. Лер, видела. Про тебя расспрашивал. Очень переживал.
А вот еще передал…. На, возьми.
Только потом уничтожь.
… от греха подальше.
Хорошо?
— А? Что это? — непонятливо смотрит на меня
(все еще не может прийти в себя, нормально реагировать).
— Ну, бери же! — тихо рычу и вновь тычу ей записку в руки.
Черт, вода уже добралась. Рвет бумагу.
Живо встала, закрутила и вовсе кран.
— Я послежу, чтобы никто не заходил к тебе. Но ты не тяни резину.
— С-спасибо.
(Лера)
"Дорогая моя девочка, я сильно по тебе скучаю.
Очень.
Безумно жду нашей встречи.
Но ты не расстраивайся! Не мучай себя!
Подумаешь, одна из тысячей, миллионов наших встреч пропала. И что? И фиг с ним! Обязательно наверстаем!
Поправляйся! Выздоравливай.
Только о тебе и думаю… Уже не первый раз снишься…
Прости, если что не так делаю, говорю… пишу. Я очень переживаю, волнуюсь. Прости.
Надеюсь, у тебя все там будет хорошо.
Целую и с нетерпением жду, когда смогу увидеть и обнять тебя.
Твой Д."
В десятый раз перечитываю, и не вериться. Не вериться, что реально… Что всё это реально происходит. Что письмо реальное….
Даня. Данечка… Мальчик мой…
Письмо…
Его письмо…
Какой красивый подчерк, какие буковки…
Родные буковки…
Целую, целую, как дурочка…. и еще сильнее плачу,
… едва не вою от боли… и горечи.
Боженька, я так больше не могу…
— Эээ! Ты куда?! — (послышалось за дверью)
— Как куда? В душ!
— Там занято! Вали в другое место!
— Слышишь, а тебе не надоело хамить?
— Виолетта, лично я тебя не трогаю.
Иди ото… в другую кабинку.
— Я хочу… в эту!
(резкий рывок)
— Эй, черт!
(я нервно дернулась, сжалась, письмо вмиг спрятала под себя, на пол, в лужу…)
— Ой. Прости…
(спешно, пристыжено захлопнула)
— Уродина!
— Ты че творишь?!!
— Говорила же не лезь!
— А ты не говорила, что там Лера.
— Бараниха.
…
(уже не слушала, не слушала я дурные, больные, ненужные звуки)
От шока… застыло всё внутри —
Размякло, раскисло письмо от воды!
Поплыли, заплакали буквы.
Бог мой!
Нет! НЕТ! ПРОШУ!
Черт…
… порвалось.
Да что ж такое!!! ЧТО ЗА ЖИЗНЬ!!!!!!!!!!!!!
(Света)
— Уничтожила письмо?
— Уничтожила.
— Что писал?
…
— Что скучает.
— А, ну… эт нормально.
— Свет, я, кажется… люблю его. Очень люблю.
(невольно передернула плечами)
— Это же хорошо? Да?
— НИЧЕГО ХОРОШЕГО! — (резкий рывок, разворот и убежала прочь)
Вот дерьмо…
Глава Сорок Вторая
(Лера)
Я понимаю, понимаю, почему так всё выходит.
Чем больше преград, чем больше НЕЛЬЗЯ…. тем СИЛЬНЕЕ начинаешь сопротивляться, вестись, волочиться за веревочкой,
… тем сильнее чувства.
Встретились бы мы так, где-то на улице, во дворе, или даже пусть и здесь…. но без этих больных правил — всё было бы иначе.
Еще не один месяц прошел, прежде чем что-то яркое вспыхнуло в моем сердце. В моем, в его.