Прилип, прилип жадным поцелуем к губам, а рукой… нежно скользнул от груди… по животу. Нежно обнял за бедро, немного приподнимая его верх.
Ловко подыгрываю — ведусь на движения.
Еще усердие — и ворвался, ворвался в меня…. вновь срывая занавес… безрассудного удовольствия.
Едва смогла идти,
пьяная, дурная… на ватных ногах.
В обнимку со своим Филатовым, еле дошагала до казармы.
Спешно снять верхнюю одежду — и плюхнуться в постель.
Лежать, лежать — расслабиться…. а лучше — уснуть!
Обняла, алчно прижалась к Юрочке,
короткий поцелуй в плечо —
… и покорно забылась сном.
Глава Пятьдесят Девятая
— Светик, девочка моя… просыпайся…
(ласковый поцелуй в губы)
Юрочка мой…
Ною, ворочаюсь, дую губы…
— Я спааааать хочу…
— Филатова, не чуди. В машине выспишься… — а вот и нелегально вмешавшийся голос Венцова.
— Аааааа…. Побейте его… Он — изверг!
— Ну, же. Радость моя. Давай, вставай…
(обнял, обнял за плечи и насильно оторвал меня от подушки)
— Юра…
— Давай, давай…
вставай….
Быстренько вскочим в машинку — и будешь там дальше спатки.
— Ну, что, девчонки. Все готовы?
— Угу…
— Да.
— Еще бы…
— Молодцы. Провиант, палатки и прочий хлам мы уже с Филатовым отперли в авто.
Так что… вроде бы всё.
Кто хочет, может, попрощаться со своими родными койками и комфортом.
А так — по сумке в зубы — и Go.
(Юра спешно схватил свой и мой багаж)
— Давай иди… — мило, ласково улыбнулся и немного кивнул головой в сторону выхода, реагируя на мой возмущенный вид.
— Юр! Я и сама справлюсь. Дай сумку… Что ты на себя все навалил!
— Иди…
— Ну, Юр!
— Мне не тяжело. Иди давай, а то сейчас отшлепаю по попе… за непослушание.
(надулась, надулась —
но ненадолго, счастливая улыбка смела все с моего лица,
не выдержав напора распирающей изнутри меня радости, гордости, счастья — заботливый мой Юрочка, как же я тебя люблю!)
— Захар Ефимыч? Не спиться? — спешно подковырнул Венцов.
— Да вот решил, вас провести.
Ничего не забыли?
— Да, вроде, ничего…
— Звонили с Аэродрома. Самолет уже ждет вас.
— Вот и отлично…
(раздраженная долгой прелюдией, едва не схожу с ума, не терпится стоять на одном месте — дергаюсь во все стороны, кручусь-верчусь — быстрее бы уже идти, в машину, СПАТЬ!!!)
Тимур?
В дальнем углу коридора застыл несмело, робко (прячась?), замученный, грустный Тимур…
Боль и отчаяние… болезненными шрамами отпечатались в его глазах…
… жадно, пристально всматривается на свою Юльку. И молчит. МОЛЧИТ!
Молчит, дурак…
… молчит. Так и не признался… Да еще и с меня слово взял. Чертов индюк!
— Тим, — несмело позвала я.
(быстро перевел взгляд на меня)
(пристыжено улыбнулся, опустил глаза в пол)
Черт! Черт! Ведь так нечестно! НЕЧЕСТНО… зачем так издеваться над собой? Зачем скрывает? Зачем ее отпускает?
Ради чего?
— Ладно, ребята, — тяжелый вздох (Ефимыч был явно в раздавленных чувствах). — Берегите себя… Надеюсь, еще свидимся…
— И не раз, — впервые за долгое время без издевок и шуток, искренне улыбнулся Аристарх.
Пожали друг другу руки.
— А, черт с ним! — Захар вмиг притянул к себе своего друга и жадно обнял за плечи. — Не дури. Помни, ты мне как сын. Береги себя, Стах. Слезно прошу!
— Да всё будет, Ефимыч. Всё будет у нас хорошо.
И ты себя береги. Не нервничай по пустякам…
— Удачи вам.
— До свидания.
— Давайте,
с Богом…
Да уж… горечь и боль,
Яркие эмоции — лучший способ проснуться.
В голове просветлело, в то время как на душе — все покрылось пеленой, мраком грусти и сдавленных слез.
Прижаться к своему Филатову, уткнуть нос в грудь… и замереть.
Не сон, не сон — а мысли глушат голову…
Одно знаю точно, если со мной рядом мой Юра — мне ничего нестрашно, ничего не жалко, ничего не боюсь.
Умереть, умереть в его объятиях — это лучшее, что может мне подарить этот мир. Лучшее…
(Лера)
Обняться с Юлькой — и попытаться уснуть.
Да почему-то мысли, дрянные мысли только и бомбят голову разрывными снарядами…
Света и Юра…
Завидую я им? Завидую?
Черт, наверно совру, если скажу… что "Нет".
Да, я помню, помню — обещала, просила Господа, что если со Светой всё будет хорошо, то покорно приму, что Даню больше никогда не увижу…
Черт, черт, но почему же тогда тааак больно?
Почему вместе с обещанием… не забрать и эту боль? Чувства?
… воспоминания.
Каждую ночь перебирать наши встречи — перебирать… и злиться, кричать на себя за это.
Казнить и вновь прощать…
Хотелось, хотелось бы мне…. Чтобы мой Даня, как Юра, за мной в Низы подался?
Черт! ХОТЕЛОСЬ БЫ! ХОТЕЛОСЬ!
Но не имею права об этом просить…
Не имею.
И знаю, знаю: то, что он за мной не побежал — еще не означает, что не любил. Не означает…
Данечка… буду ли я тебя помнить вечно? (сколько буду жить)
Буду ли любить?
Несомненно. Несомненно буду…
Но судьба, жизнь решила иначе.
Поставить метку "прошлое"?
Не смогу…
Никогда не смогу…
Я буду ждать, буду…
Пройдет два с половиной года… — и закончишь Академию.
Тебя определят в Элиту…
Да, Элиту — верю, верю…. что ты достойный этого звания…
А там, а там… может, что измениться… или Тим ошибся.
И я тебя встречу…
Хотя бы раз. Раз — пусть и последний для меня.
Пусть даже будешь на зачистке… моей зачистке…
Мне все равно.
Убей, убей! Но найди прежде…. Обними и скажи, скажи… что все, что у нас было — БЫЛО, БЫЛО по-настоящему, правдой…
И имя всему тому — Любовь.
— Лера, ты что… плачешь?
— А? Не… то так. Расчувствовалась от прощания.
— Ну, даешь…
(пристыжено улыбнулась я, вытирая слезы)
Ничего…. Ничего — все будет хорошо.
Хотя бы у Светы с Юрой — и этого всем нам хватит. Хватит.
Глава Шестидесятая