– Что-о?! – Серый не выдержал и громко, с паскудными детскими интонациями, разрыдался.
– Ты это… того! – смутился Эдик. – Ты, Серый, успокойся. Не бери в голову. Может, в баньке отпарим, а?
– Я хочу к механику! – стонал Серый. – Я устал! Я больше не могу! У меня гиря тяжелая…
– В натуре! – поддержал Серого Колян. – Припугнем этого мужика! Заявимся к нему все вместе и скажем: «Если рога не удалишь, то мы тебя за ноги и об пол».
– Точно! – обрадовался Толян. – Именно за ноги и об пол!
Эдик задумался.
– Вообще-то это идея, – сказал он, – только надо по-умному. Короче, так… – Тут лицо Эдика приняло хитрющее выражение, что в сочетании с рогами и распухшей мордой сделало шефа похожим на киношного монстра. Братки невольно подались назад.
– Короче, так, – повторил шеф и скабрезно подмигнул. – Сейчас мешки с рыжевьем перетаскиваем в машину, ставим ее где-нибудь невдалеке от дома механика и идем к нему. Он сейчас на работе, и дома у него никого нет.
– А робот? – напомнил Серый. – Он, говорят, палкой дерется.
Эдик терпеливо вздохнул и принялся объяснять, словно туповатому ученику:
– Робота мы вчера заделали. В пыль. В труху! Забыл, что ли? Короче, забираемся к механику и ждем. А когда он заявится, мы его накроем! Никуда он не денется, все сделает, как миленький.
На самом деле в голове Эдика зрели совсем, совсем другие планы…
– Шеф, ты – гений! – обрадовались братки. – Так и сделаем!
Стараясь не шуметь, они подкрались к дому Маланьи. В открытое окно было слышно, как бабка тяжело ходит по комнатам, как жалобно скрипят половицы.
– Слон натуральный! – прошептал Колян, сидя на корточках.
Внезапно старуха остановилась. Братки облились холодным потом.
– Кхе-кхе! – неожиданно густо прокашлялась Маланья. – Кхе!
– Рвем когти! – запаниковал Серый, но Эдик схватил его за рукав.
И тут бабка запела. Мотив был страшноватый, слов почти не разобрать, братки поняли только разудалый припев:
– Это она про нашу тачку поет! – испугался Серый. – Себе ее заныкала! Такую крутую тачку!
– Я ей заныкаю! – взвился Эдик. – А ху-ху не хо-хо? Бабуля! – позвал он из кустов. – Это мы пришли!
В окне появилось бабкино лицо. Оно было исполнено мрачной решимости.
– Ага, голубчики, нарисовались! – сказала Маланья с какой-то нехорошей радостью, – Обидели сироту-старушку, а теперь извиняться пришли?
– Бабуля, это же шутка, – примирительно улыбнулся Эдик, – тебе ведь все равно зубы надо было выдирать. Вот и выдрала! Зато без боли, как у лучшего дантиста. А мы тебе новые вставим, золотые. Будешь у нас как царица!
Услышав грубую лесть, Маланья на секунду замерла, затем махнула рукой:
– Ладно, уж. Чего там, я на вас зла не держу! Такая уж, видно, планида! А вы чего, обедать пришли? Так ведь рано еще, чай, только завтракали.
– Не, бабуля, мы отчаливаем, – сказал Эдик и подмигнул браткам: вот, мол, как хорошо получается. – Пора нам. Засиделись.
– Ну и отлично, – сказала Маланья, – отчаливайте.
– А это… – Эдик заговорщицки подмигнул бабке. – Нам бы забрать из сарая…
– Что забрать-то? – не поняла Маланья.
– Ну это самое! Да не притворяйся, ты же в курсе.
– Ах, картошечку! – улыбнулась Маланья и тоже заговорщицки подмигнула.
– Ага, – осклабился шеф, – мои парни ее вчера в погреб спрятали.
– Хорошо, – сказала Маланья. – Сейчас я свинью стащу с люка, а вы машину подгоните поближе, да пошевеливайтесь, люди-то, чай, все видят. Секут! Не хочу, чтобы обо мне слухи пошли.
– Йес! Бабуля, – обрадовался Эдик, – сейчас все в натуре забацаем!
Он бросился во двор, и через минуту братки услышали звук работающего мотора. Толян, Колян и Серый побежали в сарай. Маланья вошла следом. Оттащив в сторону спящую Авдотью, она скомандовала:
– В темпе, парни, бегом!
В это время Эдик подогнал машину прямо к двери, и братки в одну минуту забросили мешки в багажное отделение.
Эдик потянулся было вскрыть один из мешков, чтобы проверить содержимое, но увидел вдалеке скорбную фигуру Лисипицина и передумал. Да и бабка, заметив его движение, показала шефу кулак:
– Выедешь из села, смотри сколько хочешь!
– Нормалек! – легко согласился Эдик. – Открывай ворота.
Серый распахнул створки, и братки кинулись к внедорожнику, чтобы забраться внутрь. Но джип неожиданно рванул вперед, причем с такой скоростью, что едва не вписался в поленницу. Лихо развернувшись, он замер, и в раскрытое окно высунулась голова шефа.
– Перегруз, пацаны, – сказал он. – Короче, пилите к механику, а я потом подгребу. Вы с ним перебазарьте по-свойски, перетрите, а я потом подъеду. И это… Не переживайте! Вам ведь главное – от рогов избавиться! – Дико захохотав, Эдик убрал голову и дал по газам. Через мгновение джип мигнул зажженными поворотниками и скрылся с глаз.
– Не понял юмора! – сказал Серый, глядя на Толяна.
– Да все путем, – неуверенно отозвался тот. – Он же сказал, что у него перегруз. Потом приедет.
– Точняк, – совсем грустно согласился Колян.
Бабка молча наблюдала за ними, на ее лице было написано самое настоящее злорадство.
– Что, соколики, – не выдержала она, – обманул вас рогатый? Смылся?
– Ничего не смылся, – разозлился Серый, – раз обещал вернуться, значит, вернется!
– Ну-ну! – Старуха широко зевнула и направилась на кухню. – Жрать захотите – чур не опаздывать.
Братки испуганно переглянулись.
– Че делать, пацаны? – запаниковал Серый. – Может, он и вправду того… Типа слинял?
– Может, и слинял, – неожиданно согласился Толян, – все равно надо к механику идти. Придется. И шеф туда заявится, чтобы рога отчекрыжить. Короче, разберемся!
– Не заявится туда шеф, – покачал головой Колян, – с такими бабками он и так хорошо устроится. Подумаешь, рога! В каком-то смысле это даже здорово. Будет в авторитете. Нет, шеф смылся – это точняк!
Неожиданно сзади скрипнула дверца, и братки увидели стоящую на пороге Маланью.
– Подите-ка сюда! – поманила она их.
Парни нехотя подошли.
– Жрать небось хотите?
– Хотим, бабушка! – захныкали братки.
– Ну тогда идите, чего уж там!
Братки влетели в комнату, шумно уселись за стол и оторопели. На столе стояло блюдо с курицей, ровно разделенной на три части. Три миски, полные благоухающей куриной лапши, стояли тут же.
– Это что? – оторопело спросил Серый, поудобнее устраивая гирю.
– Курица, – неожиданно улыбнулась бабка. – Вы что, забыли, что курицу сперли? А я-то помню! И вообще. Обманул вас ваш командир. Всю картошку себе заграбастал! – Она не выдержала и захихикала.
– Не картошку, – скорбно поправил ее Толян, – а золото!
– Да уж какое там золото, – хмыкнула Маланья. – Коли говорю: картошку, стало быть, так и есть.
Парни непонимающе уставились на нее.
– Эх вы, головы дубовые! – вздохнула бабка. – Неужто я этого дела не предвидела? Поставила ему кормовую картошку, а он ее всю и прибрал! Золотишко-то не во всякие руки дается! – И она захохотала неожиданно густым басом.
Братки молча смотрели на нее, тяжело врубаясь в происходящее. Маланья посерьезнела:
– Вам бы не бандитствовать да себя гробить, а вкалывать как следует! Глядишь, и не натерпелись бы, и деньгу заработали! Нам сезонные рабочие и зимой и летом нужны. Ну да теперь поздно об том говорить. Что до вашего шефа, то бог шельму метит. А золото вы сдайте-ка в бухгалтерию, пока совсем не пропали. Да ведь и награда за это положена, и немаленькая. – Она вздохнула и посмотрела на них. – А впрочем, сами думайте, только не прогадайте смотрите! На вас вон и так смотреть страшно, а что дальше будет…
– Что? – разом задрожали братки.
– То и будет! – сурово сказала Маланья и вышла из комнаты.
– Нечего ее слушать, – сказал Толян, молниеносно расправляясь со своей порцией. – Фуфло гонит бабка!