Орки, слушавшие речь своей хозяйки, роптали на черном наречье. Каждому чернокровому с детских лет была известна сказка о трех Миас. Каждый урук, так или иначе, ведал историю своего народа. Теперь же, запертые в одном зале с тремя неизвестными колдунами, проклятые словом ненависти и зависти, орки начинали понимать, кто стоит перед ними. Ниар видела волнение в глазах верноподданных и одобряла его.
— Как известно, Феанор создал три Сильмарилла. Два камня, если верить словам бессмертных, были утеряны навеки. Другой же светит ныне на небосклоне, прокладывая путь мореходу по имени Эарендил. Сильмариллы покинули земли Дор-Даэделота уже много после того, как были украдены Мелькором прямо из-под носа бравых Валар. Так говорит молва и молве этой смертные склонны верить. Однако еще до того, как камни были отняты у Моргота, великий Владыка сумел их силу отразить в мире сущем и даровать этим силам разум и душу. Ибо известно, что камни – лишь твердая оболочка для внутреннего огня, первородного, основополагающего.
Ниар обернулась к сестре с братом. Оба слушали ее речь как никогда серьезно, как никогда сосредоточенно. На секунду чародейке захотелось сбежать из Мории: забыть о прошлом, начав жизнь с нового, совершенно чистого листа. Но мгновение слабости прошло, и Ниар продолжила свой сказ, зная, что поступает правильно.
— И трем этим силам Мелькор дал имя – Миас. И назвал он эти создания своими детьми, обязуясь учить их, защищать и помогать им. Обвиненный в том, что породил тьму, тот, кого считали вечным источником зла, создал единственно верный и справедливый огонь. Этот огонь рос, крепчал и набирался опыта, наблюдая за тем, как ширится и изменяется Арда. Пламя Сильмарилл, отъединённое от плоти камней отцовской любовью, со временем научилось говорить. Оно выбрало себе облик и, отдавая честь увиденной правде, ныне сражается на той стороне, которую считает безвинной. Три камня для трех древних имен. Анаэль. Талрис. И Ниар.
Ангбандка выдержала короткую паузу, давая слушателям возможность осознать только что произнесенные слова. Истина, высказанная вслух, даже принцессе показалась чудаковатой.
— Дети Мелькора росли быстро и резво всему обучались, — осипший голос зазвучал тревожно. Чуть опустив голову, Ниар коротко кашлянула: — Они не торопились вступать в бой и долгое время не сражались ни на чьей стороне, лишь вбирая в себя мудрость отца и других учителей. Миас наслаждались дарами Арды и ужасались тем братоубийственным войнам и междоусобицам, что так часто бушевали среди жителей Эннората. Дети, выросшие на суровых землях северного Белерианда, имели возможность лицезреть сущее в его истинном, реальном облике. И они поняли вскоре, что жизнь бесценна и свобода в ней является главной валютой.
Решившись, наконец, подойти к Торину, Ниар повела рукой в воздухе. Корона Дурина, ждущая своего момента на морийском троне, соскользнула с престола и поплыла по воздуху в ладони ангбандской принцессы. Схватив железный обруч, наследница Дор-Даэделота медленно зашагала к притихшему в тени Королю-под-Горой.
— С момента появления на свет и вплоть до настоящего мига мы старались оставаться честными, — призналась Ниар, слыша в своем голосе железные нотки. Воспоминания потоком хлынули из запертых комнат разума. Обида и злость прогнали прочь угрызения совести. Жалости чародейка больше не испытывала. — Мы никогда не убивали беспричинно и не нападали вероломно на тех, кто угрожал нам веками. Наверное, именно поэтому в тот год, когда пал Белерианд, мы не стали никому мстить. И вместо этого, затаив обиду, укрылись в тени, истинно уверовав в праведность отцовского дела. С тех пор минули тысячи лет. Мы стали сильнее, опытнее, хитрее. О нас успели забыть. Но мы ничего не забыли.
Широко шагнув вперед, Ниар возвысилась над Торином. Заглянув ему в глаза, улыбнулась. Гном, удивленный, уязвленный и униженный, взирал на свою возлюбленную с безумием во взгляде. Ярость и ненависть исказили чистое лицо Короля-под-Горой, раскрыв его пороки, выставив на свет природную тягу к убийству и скряжничеству. Прищурившись, Ниар порывисто села на одно колено, опустившись лицом к эреборцу. Подняв в руках заветную Корону, поднесла ее к голове Торина Дубощита.
— Я обещала Вам, Ваше Величество, что однажды расскажу всю правду о себе. Так вот она, моя правда. Мною было сказано о том, что я потеряла семью, родину и своих друзей. Как видите, я не покривила душой. И я действительно не враг Вам. В доказательство собственных слов позвольте вернуть Вашему роду ту Корону, за которую отдавали свои жизни дети Вала Аулэ.
Чуть погодя, Ниар опустила металлический обруч на темя строптивого гнома. Последний, не отрывая взгляда от сияющих глаз ангбандки, глубоко и утробно зарычал. Чародейка, ухмыльнувшись, потянула Торина к себе. Чувствуя на коже жаркое дыхание Короля-под-Горой, с нестерпимой радостью прошептала подгорному жителю в лицо:
— Ваше Величество, добро пожаловать в новую Эру. И начнем мы эту эру с войны, которую Средиземье не посмеет забыть никогда…
====== Эпилог ======
В дверь громко постучались. Бильбо, подпрыгнув на стуле от неожиданности, протер заспанные глаза. Свечи, расставленные по письменному столу, заметно укоротились. Пару раз моргнув, хоббит быстро глянул в окошко – за стеклом разгоралась дождливая летняя ночь. Озадаченный и все еще дремлющий, мистер Бэггинс спешно сгреб листы рукописи перед собой в одну кучку. Громко зевнув, отставил в сторону чернильницу и спрыгнул со стула, спеша к двери. Упрямый стук повторился, на этот раз став громче и чаще. Бубня себе под нос все знакомые ругательства, полурослик стащил с вешалки махровый халатик и, накинув его себе на плечи, подбежал к входу в уютную нору. Не желая спрашивать имени того наглеца, что посмел так вероломно проситься в гости в столь поздний час, мистер Бэггинс рванул на себя ручку заветной двери, с порога выражая свое возмущение: — Что за люди, пошли, а? Подлецы, вы можете дать спокойно поспать старику или нет? Если у кого-то пирушка и вновь понадобились мои серебряные ложки, клянусь, Вам придется иметь дело… — Здравствуй, Бильбо, — приятный женский голос прервал гневную тираду полурослика. Обомлев, мистер Бэггинс уставился на девушку, стоящую на пороге. — Давно не виделись. Высокая белокурая эльфийка глядела на хоббита, дружелюбно улыбаясь. Ничуть не изменившаяся за прошедшие годы, Анаэль куталась в походный плащ, изрядно выцветший и заплатанный в нескольких местах. По обыкновению своему крайне искренняя, младшая сестра Ниар протянула к Бильбо свои тонкие руки. Не ожидавший встретиться со старой приятельницей так скоро, мистер Бэггинс шмыгнул носом и, без колебаний, бросился в объятия добродушной волшебницы. Последняя, хохотнув, уткнулась Бильбо носом в макушку. Крупные капли ливня барабанили по выложенной камнем тропинке, запрыгивали за шиворот и мочили полностью поседевшие волосы хоббита. Не обращая внимания на холод и ломоту в костях, мистер Бэггинс попытался улыбнуться сквозь слезы: — Я не думал, что ты решишься появиться в этих местах после произошедшего. Ведь ты должна была бы возненавидеть нас всех… за то, что случилось… — Мы все что-то потеряли, — молвила Анаэль, отстраняясь от хоббита. Светлое лицо не омрачила тоска или боль. Сияющие сапфиры глаз бессмертной неестественно заискрились. Громко сглотнув, младшая дочь Мелькора робко спросила: — Ты сохранил его, Бильбо? — Конечно, — полурослику не нужно было долго думать, чтобы понять, о чем именно толкует колдунья. Потянувшись рукой к карману пижамы, Бильбо выудил на свет золотой обод колечка. — Заберешь с собой? — Ни в коем случае, — Анаэль широко улыбнулась. Хоббит, наблюдая за гостьей, невольно поежился. Младшая Миас стала безумно похожа на свою поистине великолепную сестру. Ниар, пожалуй, гордилась бы ею. — Я хочу, чтобы ты отдал его Гэндальфу. Тогда, когда наступит нужный момент. А если ты позволишь мне зайти к тебе на чашку чая, я объясню, почему следует поступить именно так и никак иначе. У меня появилось множество хлопот. И, так как ты высококвалифицированный взломщик, я хочу поручить тебе одно крайне важное дельце. Что скажешь, если я предложу тебе отправиться в одно очень долгое и очень опасное путешествие?