Нюсин бухгалтер встретила ее многозначительным предупреждающим «тс-с». Звук сопровождался прижатым к карминным губам указательным пальцем. Если бы Нюсе давали по рублю при каждом подобном приветствии, то она увеличила бы свое состояние как минимум процентов на десять.
В конторе снова что-то стряслось. Вероятнее всего, с кем-то из домочадцев Вероники, которая в данный момент пряталась в сортире, издавая громкие истерические всхлипы.
— Что на этот раз?
— Он ее бросил! — пылая от осведомленности, провозгласила бухгалтер.
— Кто кого? — вымученно спросила Нюся.
На этот раз трагедия, загнавшая ценного сотрудника в нутро туалета, постигла героиню замыленного сериала. Что освобождало Нюсю от сочувствия, но не решало проблему в целом. Вероника была нетрудоспособна, а выудить ее из оккупированного закутка не представлялось возможным.
— Вы тут все у меня описаетесь, — резонно заметила Нюся, настырно стучась в запертую дверь.
Там ненадолго притихли, чтоб после перерыва разразиться еще более громкими рыданиями.
— Нюсечка, спасите нас, дорогая. С ней никакого сладу нет. Ревет белугой. Весь монитор соплями забрызгала.
— Чушь какая-то. Я просто не понимаю, отчего она так убивается. Ладно бы личное горе. Ее-то, надеюсь, никто не бросал? Вероника, вылезай по-хорошему.
В чем будет выражаться по-плохому, Нюся не имела понятия и поэтому прибавила к угрозе убедительный аргумент в виде выключения света в забаррикадированном сортире.
— Ай! — раздался отчаянный вопль, и дверь моментально распахнулась.
Вероника, бесхитростная тридцатилетняя женщина, обычно смахивающая на стоического крашенного крольчонка, теперь напоминала ее же самое, но промокшее донельзя.
— А, это вы, Нюся. Вы вчера телевизор смотрели?!
— Неделя отпуска за мой счет, — на корню прервала излияния Вероники Нюся. — И чтоб в городе духу твоего не было. Сваливай на дачу. Там телевизора нет. Ясно?
— Нам бы так, — с издевкой посетовала бухгалтер. — Выревела себе лишний отпуск, кикимора болотная. Что стоят ее переживания? Вот, слышали, снова ребенок пропал? И опять никаких следов. Шел себе мальчик из магазина — и нет его. Несчастные родители. А Вероника вовсе не из-за сериала плачет. Тут налицо подмена объекта.
— Какого такого объекта? — ужаснулась Нюся.
Бухгалтер по меркам городка была дама начитанная. Она постоянно штудировала труды по психологии и славилась заковыристыми умозаключениями, часто попадавшими в точку.
— Помните мужа Вероники?
— Стаса?
— Так вот, его сократили! — торжествующим голосом прозорливой пифии провозгласила бухгалтер, размахивая авторучкой, как указующим разящим перстом.
Стас лет пять назад решил поправить благосостояние семьи, бросил непыльную работу охранника, соблазнившись посулами большой фирмы по продаже строительной лабуды. Главным побудительным мотивом резко потерять в зарплате, став крохотным менеджером, было стопудовое обещание быстрого карьерного роста.
Рост был. Правда, он напоминал перманентные подпрыгивания на месте. Каждое новое название должности прибавляло к окладу жалкую сотню. Такие повышения случались часто, посулы становились все грандиознее. Стас пахал за десятерых. И в итоге буквально на днях должен был получить должность директора филиала фирмы. В котором он сам все раскрутил с нуля, доведя его жизнеспособность до прибыльного автопилота.
— Как же так? — распереживалась Нюся.
Ей нравилась семья Вероники, особенно их маленькая тихая дочка, к которой Нюся каждый год приходила на день рожденья.
— Нюся, вы словно на Луне живете?! Так все просто. Стасу платили копейки? Так. А когда он выполнил поставленную задачу, на его место взяли чьего-то родственника. Сейчас все так поступают.
— Офигеть.
— Не ругайтесь, вам это не к лицу. Неужели вы не знали? Выгодный подход к бизнесу. Или, например, испытательный срок — тоже доходная тактика. Берешь человечка и обуваешь.
Разглядев в Нюсе полного профана в сфере обувания, бухгалтер машинально накрутила на палец нитку коралловых бус, чуть себя не придушив.
— Смотрите, как все просто. Каждые три месяца почти бесплатные рабы. Добросовестные причем, заметьте! А потом — милый, ты не прошел испытание, пшел вон. И все дела. А еще лучше при приеме на работу потребовать энную сумму на обучение. Итог — тот же, пинком под зад.
— Я сейчас твои слова приму к сведению. И устрою тут кузькину мать.
Сообразив, что переборщила, бухгалтер пошла на попятную.
— Я ведь не про вас. Это другие так поступают. Вы, случайно, ничего про пропавших деток не слыхали?
Рассеянно слушая многозначительные рассуждения о результативных методах поимки маньяков, Нюся удостоверилась, что ее личного участия на работе не требуется, подписала стопку срочных бумаг, выпила чаю и, сухо попрощавшись, вырвалась на свободу. У нее случилось просветление. Ей только что по темечку тюкнула дельная идея, которую она собиралась воплотить в действие.
На улице из ясного синего неба, презирая устоявшиеся правила, шпарил проливной дождь, жгуче сверкая на солнце. Над белой колокольней церкви плескалась цветистая радуга. Остро пахло цветущим многотравьем. Нюся, взвизгивая от восторга, прошмыгнула по лужам и спряталась в машине, поглядывая изнутри на аномалию природы.
Итак, решение принято. У Нюси в городке был единственный настоящий друг мужского пола. Существование такого друга несказанно упрощало ее жизнь и служило прочной каменной стеной, за которую Нюся ныряла по мере надобности. Сейчас она направлялась к нему на работу, чтоб перекинуться парой слов.
Нюся прекрасно понимала, что отношения у них были однобокие. Она принимала поклонение как должное, а он ни перед кем не скрывал, что является ее неизменным поклонником и терпеливо выжидает «взросления» Нюси. Так он сам выражался. А пока их недоделанный роман сводился к обоюдным отмечаниям знаменательных дат и неизменно вытаскиванию Нюси из несложных неприятностей. Порой девушку умиляли те маленькие хитрости, которые воздыхатель пускал в ход, чтобы лишний раз продемонстрировать, насколько он ей необходим.
Поклонник был значительно старше Нюси и ко всему прочему работал в правоохранительных органах. В городке его все без исключения звали уважительно «полковник». Женщины прибавляли к прозвищу, оно же звание, эпитет «настоящий».
Ходили слухи, что в послужном списке полковника была «история». Мол, участвуя в боевых действиях, он (ах, какой вопиющий кошмар!) не подчинился приказу — не послал мальчишек в заведомо безвыходное пекло. Дал в морду вышестоящему чину, сломав светлейшую челюсть. Из-за чего был сослан в непрестижный городок с глаз долой. Скорее всего, слухи от правды не отличались.
Достоверно про полковника было известно, что он вдовец, потерявший в автомобильной аварии нелюбимую взбалмошную амбициозную жену. От безделья она как-то надралась до зеленых чертиков, вообразив себя на этот раз по меньшей мере Никитой из телесериала и посягнула на таран поста ГАИ. Тогда все списали на сезонную депрессию вкупе с последствиями затяжной ангины.
О полковнике у Нюси сложилось собственное противоречивое впечатление. Она никак не могла определить, какой он на самом деле. Только вообразишь, что понял характер человека, а он уже выкидывает новый фортель, и снова надо приглядываться, чтоб прийти к однозначному мнению.
«Он — разный», — мудро решила она, сочтя самым умным больше не задумываться по этому поводу, и вошла в святая святых местного отделения милиции.
Кабинет напоминал помесь кельи принципиального спартанца и жилого помещения. Два стола, заваленные небоскребами бумаг, несколько телефонов, журнальный столик с грязным чайником и три стула. Был еще шкаф, в котором хранились несколько смен костюмов.
«Или, все-таки, мундиров?» — засомневалась Нюся.