Когда раненый пес оказался аккуратно обмотан теплым одеялом, соцработник поспешила откланяться.
— Она бывает жутковатой, — проговорила женщина, наклонившись ко мне, — Но вы не обращайте внимания. Подростки. Сами понимаете. Анюта, до свидания. После каникул увидимся.
— Вряд ли, — попрощалась наша новая воспитанница.
Мы, не дожидаясь, когда машина развернется и скроется в глубине леса, поползли сквозь снег к зданию.
— Может я его в сторожке оставлю? Чего с ним тащиться-то? — крикнул через плечо Петрович, который до этого сам вызвался отнести собаку в корпус.
— Да вы же пьяный! Не уследите!
— Чаво?
— Не уследите, говорю!
— Аааа...
— Ага!
В холле нас встретили как героев, сразивших невиданное чудовище. С десяток любопытных детей всех возрастов свесили любопытные носы с перил.
— Куда же мы его? По правилам – собакам сюда не положено, — покачала головой завуч, когда я все объяснила, — Он же как пить дать блохастый или заразный. А тут дети.
— Давайте его оставим на ночь! Ну пожааалуйста! — завыла ребятня.
Любовь Константиновна грозно цыцкнула:
— Никаких "давайте" и "пожалуйста". Дома с собаками возиться будете. У нас тут не зоопарк. Петрович, ты чего псину сюда-то припер? У тебя в сторожке шесть таких разложить можно.
— Да я... Как бы это... — забубнил сторож, дыша перегаром в сторону.
— Уууу! — пропела женщина, театрально отгоняя запах водяры от своего лица, — Все с вами ясно. Раз уж на то пошло, придется вам, Ольга Сергеевна, приютить у себя этого кавалера.
Шушуканье на лестнице переросло в смешки.
— Надеюсь, вы не Михаила Петровича имеете ввиду? — холодно поинтересовалась я, взглянув на расплывшегося в ухмылке сторожа.
— Я тоже на это надеюсь, — вздохнула заведующая. В ее бюрократическом сознании мужчины приравнивались к собакам. А кобелям, согласно все тем же правилам, в интернате было не место.
Глава 3
За суетным устройством ночлега для раненого зверя я не заметила исчезновения новенькой. Любовь Константиновна наверняка перехватила ее в холле, пока все охали и ахали над Чарли. Она отвела ребёнка в одну из спален для девочек, выдала некогда ярко синее, а теперь блекло голубое постельное белье и полосатый матрац. Рассказала, что можно хранить в прикроватной тумбочке, а что ни в коем случае нельзя. И наверняка не преминула спросить: есть ли у Ани вопросы. Она же, в свою очередь, все внимательно выслушала и отрицательно покачала головой. Так делали все новенькие.
На ужин я спустилась поздно, поэтому не застала Аню и других детей, а когда вечером они буквально захватили мой кабинет, я напрочь забыла о девочке.
Если бы интернат был живым организмом, в чем некоторые дети не сомневались, то кабинет социального педагога по праву мог считаться его аппендиксом. О моем существовании вспоминали лишь тогда, когда привозили новеньких и когда у “стареньких” случались неприятности. В остальное время темную коморку с окном-бойницей я делила с книгами. Поэтому, когда четверо детей, споря и толкая друг друга, ввались в кабинет, я была приятно удивлена.
Конечно, ребят интересовала не я, а Чарли. Не проходило ни минуты, чтобы чья-то хрупкая рука не протянула ему припасенную в закромах личной тумбочки вкусняшку. Надо отдать должное псу: заботу и угощения он принимал со стоическим терпением и безмерной благодарностью во взгляде. Даже когда я неумело накладывала ему на лапу шину, Чарли лишь жалобно поскуливал.
— Ему нужен ветеринар, да? — десятилетний Сережа Миронов, вооружившись чайной ложкой, перемалывал в алюминиевой кружке две таблетки анальгина. Лекарство планировалось подсыпать псу в куриный бульон.
— В такую погоду ветеринара днем с огнем не сыщешь. Будем спасать бедолагу сами.
— А если бы была хорошая погода?
По его тону было понятно: мальчик сам знал ответ на этот непростой вопрос, который прозвучал лишь за тем, чтобы кто-нибудь опроверг его страшные догадки. Интернат - не место для собак. Как, впрочем, и для детей. Единственная медсестра приезжала раз в неделю, чтобы протереть пыль в шкафчике с банками, шприцами и обезболивающим. Даже когда половина интерната слегла с ветрянкой, она не изменила своему графику работы, предложив лишь закупить побольше зеленки. От одной мысли, что на месте Чарли мог оказаться ребенок, руки начинали трястись.
— Не знаю. Думаю, Любовь Константиновна что-нибудь придумала-бы.
Никто не обратил внимание на мое секундное замешательство.