Артём, всхлипнув, кивнул.
Быть этого не может. Хотя, почему нет? Это просто собачья голова. Не Честера и не Чарли. Мальчику просто приснился дурной сон, который стал сюжетом для очередного жуткого рисунка. Ничего странного. Обычное совпадение.
— Вы нам не верите, да? — проницательный Сережа заметил мою растерянность, — спросите у поварихи. Она всё видела!
— Что видела?
Память услужливо подсунула обрывки утреннего разговора.
«Сказочки для непослушных детей все это. Чтобы за ворота не выходили, вели себя смирно и кашу мою за обе щеки лопали!»
— Я слышала, как она рассказывала историчке, — Лисицина запнулась, поджала губу и бросила на Сережу умоляющий взгляд.
Мальчик понимающе кивнул и взял на себя неподъемное для девочки бремя сказителя:
— Вы тогда в отпуске были, в мае. Ирина Геннадьевна оставалась с ночевками, когда ее дочь здесь жила.
Да, предприимчивая повариха нашла для чада «место под солнцем»: кормежка за счет государства, свежий воздух и, главное, мать все время под боком. Но спустя пару недель девочка без объяснения причин была в спешке выкорчевана из интернатских стен обратно домой. С тех пор повариха здесь не ночевала. До сегодняшнего дня.
— Так вот. Как-то просыпается Ирина Геннадьевна среди ночи из-за мигания света. Ну эти. Как их. Ну датчики, которые на движение реагируют. Их потом убрали, потому что они якобы сломались, ¬– Серёжа кивнул в сторону окна.
***
— Чертов Петрович! — пробубнила женщина, одним махом откинув одеяло из лебяжьего пуха. Тонкая ткань сорочки, опьяненная потом, бесстыже лапала грузное тело. Духота майской ночи и без того сводила с ума, а тут еще нескончаемая светомузыка за окном. Ирина, кряхтя и охая, поднялась с дивана и босиком пошлепала к окну. Сторож обходил территорию три раза за ночь: в двенадцать, в три и в пять часов. Сон сморил повариху далеко за полночь, и предрассветное зарево еще не залило небо огненной палитрой. Значит, старик решил разнообразить ночную вахту променадом под окнами Ирины в районе трех часов.
Нехорошее время, дьявольское, – пришло на ум поварихи, когда она прижалась мокрым лбом к прохладе стекла. Фонарные столбы выжелтили ровную полосу серого асфальта от застывшего дуба до глухих ворот. Безветренная мгла опасливо подбиралась к краям разудалых зеленых крон, отвоеванных у ночи мертвым светом. Две мохнатые задницы - Честер и Чарли - мирно дремали на крыльце сторожки, подпирая хвостами плотно закрытую дверь. В одно мгновение, повинуясь электрической магии, свет погас, и аллея потеряла свои по-майски яркие краски.
— Черте что! — женщина приоткрыла окно, выпуская спертый воздух на волю, и вернулась к дивану.
С наступлением летних каникул Ирину обещали перевести на третий этаж - в угловую комнату, где жила историчка. Там было целых три окна, из которых открывался прелестный вид на яблоневый сад. Без фонарей, собак и уродливого дуба с заколоченным дуплом. Мысленно повариха уже расставляла на подоконниках новой комнаты глиняные горшочки с фиалками. Возможно, фантазии завели бы ее до перестановки мебели или даже до выбора обоев под болотистый цвет глаз. Быть может, скользя по волнам пограничного состояния между сном и реальностью, повариха успела бы сочинить речь в защиту своей комнаты от поползновений бывшей хозяйки, вернувшейся в сентябре из отпуска. Но сразу несколько событий, случившихся одновременно, выкинули ее из мира грез в душную действительность. Сначала лесную тишину разрубил громкий треск. Будто во дворе развернулась кампания по заготовке дров.
"Совсем Петрович с дуба рухнул!"— подумала повариха, продирая глаза. Передавая эстафету, один за другим вспыхнули фонари. Дубовые ветви встрепенулись, затем с многоголосным мычанием потянулись вверх и с громким вздохом облегчения рухнули вниз, безвольно повиснув на мощном стволе.
Женщина почувствовала, как по всему телу зашевелились мокрые от холодного пота волосы. Крик, застрявший где-то глубоко в глотке, схватился ледяными пальцами за голосовые связки в попытке разомкнуть челюсть…
***
— Что здесь происходит? — Любовь Константиновна застыла в дверном проеме худой тенью с высокой прической. В руках она держала подушку.
Ребята как один встрепенулись. Нас поймали с поличным. Осталось только понять, как давно завуч подслушивает нас. По взволнованным взглядам маленьких гостей я поняла: они думают о том же. И тоже пытаются придумать более-менее подходящее оправдание. Оказалось, напрасно. Завуч либо не слышала нашего разговора, либо сделала вид, что не слышала.