Дом стал заметно лучше, чем до нападения на меня банды дворняжек. Белый, очень ровно выбеленный потолок, недорогие цветастые обои, свежеокрашенный пол. На боку печи красовалась резная полочка с фарфоровыми статуэтками отъявленного прабабкиного вида. Новенькие пластиковые окна прикрывали короткие светлые занавески. Повсюду царствовала чистота, блистал по-взрослому гениальный флотский порядок.
Хозяин размахнулся для нового удара.
- Убытки возмещу, - быстро произнес я, закрывая глаза. - Приехал оплатить проживание и ремонт твоего особняка.
Ручища, хвала богам, остановилась на половине пути. Делая вид, будто забыл, в каком кармане у меня лежит бумажник, я немного потянул время. Пусть Игорек успокоится, остынет. Скор, суров деревенский кабан на расправу. Не хочется оказаться с расколоченной головой в какой-нибудь сырой яме ни прямо теперь, ни через час.
Приняв деньги, селянин взглянул на меня так сурово, что я, исключительно для важности пошевелив губами, отсчитал еще пару купюр.
- Хочешь узнать, что тут произошло? - спросил я.
Игорек пожал плечищами:
- Не хочу. Твои проблемы.
- У меня к тебе дело, Игорь Михайлович.
- Кто бы сомневался!
Гад. Глупец. Мерзкий вонючий деревенский кретин. Ироничный пустоголовый кабан понятия не имеет, какая в моей голове творится неразбериха, как дьявольски быстро кружатся графики, как молниеносно выскакивают бесы - цифры, калейдоскопом мелькают цены покупок и продаж. Мне вдруг сделалось так противно, что я не смог скрыть ненависти к селянину и зло, страшно, как кровожадный тигр осклабился.
Двинув меня по плечу, Игорек рассмеялся:
- Ты, натурально, как щенок, Витька! Полай! Просто полай, легче станет!
Склонив голову, я коротко тоскливо залаял, а потом повыл, чем привел деревенщину в неописуемый восторг. Упав на соседнюю табуретку, кабан треснул себя по коленкам и громко захохотал, стуча пятками по полу. Улыбаясь селянину, я не отрывал взгляда от огромных кулаков, которыми можно сваи заколачивать. Мысли Игорька движутся в очень неприятную, опасную сторону, их нужно срочно развернуть. Любопытно, кто в доме так аккуратно чистенькие занавески вешал? Не сам ведь, лодырь деревенский?
- Красота у тебя. Как говорят в советских фильмах, лепота, Игорь Михайлович. Ремонт по-взрослому сделал. Век бы у тебя гостил, и домой не захочется.
- Младшая дочь больше остальных помогала. Рукодельница она у меня, знатная.
Гордится, свинья - переросток. Младшая дочь. Хоть седьмая сестра пятого брата цирюльника. Какая мне разница? Пластилин стал мягче, пора его мять, пока не застыл.
- Можем по-взрослому заработать, Игорь Михайлович.
- Нет. Дом не сдаю, - отмахнулся селянин. - Хватит одного раза. Насдавался. Просто вся Осиновка потешается. Бизнесменом обзывают. Опять же, семья против. Старший сын подрастает. Уже спрашивал насчет дедовского дома. Кто его знает? Может девочку хорошую приметил. Пусть поживет отдельно. Пусть, так сказать...
- У тебя, Игорь Михайлович, в сарае камень без дела валяется.
- Камень? Какой камень?
- Реально заработать. Купишь молодцу - сыну мотоцикл, дочери - рукодельнице швейную машинку, красавице - жене золотую цепочку и сережки, а себе лично здоровенный вездеход с антресолями. Как станешь на четырехколесном чудище огород пахать, соседи сдохнут от зависти. Так штабелями и повалятся.
- Просто не понимаю. Что за камень, Витька?
- Бриллиантовый, - машинально пошутил я, но, видя полнейшее непонимание на тупом кабаньем лице, решил не уходить в сторону от проблемы. Только хуже сделаю.
Сарай поддался ремонту не настолько сильно, как дом, хотя изменения я заметил сразу от входа. Полностью исчезла пыль, грязь, хлам, в котором я спрятал камень с рисунком. Крыша, конечно же, тоже была залатана, а может и перекрыта свежим рубероидом по анекдотичной деревенской моде. Игорек с очевидной гордостью продемонстрировал новенький выключатель. Когда селянин нажимал на кнопку, то светился куда ярче, чем вспыхнувшая вслед за щелчком жалкая электрическая лампочка. Если деревенщина сейчас с дурацкой миной начнет рассказывать о младшем сыне, который, путаясь в загаженных пеленках провел несчастный провод в пристройку, я не удержусь от смеха. Принесу себе соболезнования за критику, мои возможности в самоконтроле тоже не безграничны.
- Там, в углу лежал, Игорь Михайлович. Собирался у тебя однажды порядок навести, чтобы машину в сарай загнать. Тронул какую-то доску, тут камень прямо на ладони мне и свалился. Плоский такой. Исцарапан весь. Обычная дрянь на вид, размером с две ладони, или чуть крупнее.
Игорек бессмысленно таращился на меня, будто настоящий кабан на новые ворота. Понятно, плитку с выбитой на ней пилой дети вынесли, делая уборку в сарае. Не такое уж это событие, выудить камень из горы мусора, чтобы рассказывать отцу о находке.
Потискав телефон, я развернул фотографии, сунул экран к лицу тупоумного селянина.
- А, вот какой, - разочарованно развел лапищи деревенщина. - Такой видел. Просто теперь давно выбросили. Лет тридцать назад.
- Морщи лоб, вспоминай тщательней. Фотографии несколько недель назад сделаны. Какие тридцать лет? В твоем сарае камень хранился, завернутый в тряпки.
Селянин действительно наморщил лоб.
- Пойти у детей спросить? - предложил кабан.
- Послушай, выбросили или на Луну отправили, мне не суть важно. Откуда камень взялся в твоем сарае, объяснить можешь?
- Могу. Камень не один. Батя мой много лет назад нашел на Чертовом Лбу. Штук десять в дом принес. Там много. В старину люди на них линии выбили. Просто богам молились. У нас камни без дела лежали. Самым здоровым мать однажды капусту прижала. Капуста красной стала. Розовой. Пузырилась. Вроде как кипела, представляешь? Есть не стали. Даже не попробовали. Причем, правильно сделали. Потом бочка из-под капусты просто в пыль рассыпалась.
Задыхаясь от большого волнения, я с нетерпением ждал, пока селянин выговорится. Значит, камень не один. Значит, камней много. Если камни собрать, не станут ли они похожи на целостный график? Что такое этот Чертов Лоб? Спрашивать мерзкого кабана в лоб о Чертовом Лбу никак невозможно. Вообще, хватит задавать вопросы. Пока вода щедро льется, не стоит расширять русло ручья. Собираясь перебить неожиданно длинный монолог Игорька еще в самом начале, я прикусил язык.
Тема, по сути, оказалась исчерпанной. Кабан еще долго вспоминал подробности, в своей отрывистой манере повествовал о том, как в месте, где полежала безнадежно испорченная квашеная капуста, через несколько лет встретили громадную змею с двумя головами, как родители потом оставляли плитки в разных укромных местах, относя подальше от Осиновки, как сильно ругалась мать и до крайности расстроился отец.
- Дорого стоили наши камни? - завершая воспоминания, спросил селянин.
- Пока не знаю. Петроглифы, слышал о таких?
- Это как в Египте? В пирамидах?
- Типа того. Петроглифы, вещь редкая, упрямая и очень крутая. Весь Интернет перерыл, нет информации о петроглифах в Осиновке. Эксклюзивная находка. Древний артефакт, равного которому нет в мировой археологической практике.
- Когда старшему брату было меньше десяти лет, мы выпытали у отца... Брат нашел место...
Он запнулся, затормозил, очень странно глядя на меня, и я, феноменальный знаток меркантильных человеческих душ, мгновенно догадался, что Игорек сейчас размышляет, нельзя ли скрыть от меня секрет. Правильно, правильно рассуждаешь, деревенщина! Когда целое делится надвое, этого самого целого становится ровно в два раза меньше. Как говорится в дурацких святых книгах, не делись с ближним своим, козленочком станешь.
- Если бы ты рассказал, где твой отец обнаружил камни, мы бы с тобой, Игорь Михайлович, вызвали академиков из Новосибирска. Важных бородатых умников с дипломами и разными диссертациями. Обставим все по-взрослому. Чувствую, дело стоящее. Понимаешь, слава и деньги вечно фланируют вместе, а славы на нас тобой навалят немеряно.