— Конечно.
— Нас устроят… — он назвал баснословную сумму.
— У меня нет таких денег!
Ответ прозвучал после некоторой паузы, из чего я заключил, что такие деньги у него вполне могут быть. И не только я.
— Есть! — уверенно заявил похититель. — Вся сумма должна быть собрана сегодня к обеду.
— Но…
— Ваша жена — красавица! Такая нежная кожа. Особенно — на груди!
— Мерзавец! — вспылил Виктор. — Попробуйте ее пальцем тронуть!
— Это зависит от вашего благоразумия. Я перезвоню позже.
Короткие гудки врезались в мозг противными тревожными сиренами. Пальцы побелели, грозя раздавить телефонную трубку.
Виктор сидел на полу, закрыв ладонями лицо. Осторожное прикосновение к плечу вывело его из оцепенения.
— С ума схожу! Так и вижу, как эти скоты там… с ней…
— Богатое воображение иногда весьма вредно, дружок!
— Твой глупый юмор неуместен!
Он вскочил, продолжая заводить себя.
— Радуешься? Не можешь простить мне Светку? Конечно, она бросила тебя, голодранца, ради нормального мужика! Тебе плевать на нее! Ты просто наслаждаешься нашей бедой! Не удивлюсь, если ты окажешься с ними заодно, засранец.
О моем ангельском терпении всегда ходили легенды в кругу родных и знакомых, но всему бывает предел. Правый кулак погрузился в мягкий живот банкира, а левый следом проверил крепость подбородка. Виктор не выдержал испытания и мешком рухнул к моим ногам.
Я рассудил, что дальнейшая совместная работа потеряла смысл. Брошенное мне вслед «Подонок!» только подтвердило правильность принятого решения.
Наша контора с претенциозным названием «Мистер Холмс» находилась в подвале девятиэтажного дома почти в центре города. Выцветшую фанерину «Пункт приема стеклопосуды» полгода назад заменила внушительная металлическая пластина, на которой витиеватыми буквами блестело имя великого детектива, а ниже имелась уточняющая надпись — «Частное сыскное агентство».
Никодимыч — молодой пенсионер — подполковник — пустил в ход все свои связи, налаженные за два десятка лет работы в службе БХСС, чтобы выбить у городских властей эту конуру.
Первое время вывеска привлекала внимание только бабушек с окрестных скамеек да пацанов. Первые кучковались и с подозрением обшептывали всех входящих и выходящих, вторые проявляли нездоровый интерес к внутреннему убранству помещения. За неделю любопытство удовлетворили и те и другие, потому и рассосались в поисках новых впечатлений. На смену им появились первые клиенты.
Однако на втором месяце частнопредпринимательского существования мы пришли к совершенно очевидному выводу: на слежке за неверными женами и поисках пропавших собак не проживешь. Нельзя сказать, что более серьезных предложений не поступало — были! Но кошельки заказчиков почему-то все время входили в конфликт с запросами их владельцев. Добавим сюда хлипкую правовую базу нашего дела и общее невежество обывателей. Хорошо еще предусмотрительный шеф внес в устав право заниматься коммерческой деятельностью. Это позволяло худо-бедно сводить концы с концами, но про удовлетворение от работы говорить не приходилось.
Нет, я не жалел, что снял погоны капитана милиции, — надоело ощущение вечной вины перед людьми. С другой стороны, остался благодарен службе за то, что научила всегда и во всем полагаться только на самого себя. Поэтому даже сейчас, в столь острой ситуации со Светкой, я не собирался довериться своим бывшим коллегам. Во всяком случае, до поры до времени…
Приятно отпирать солидную дубовую дверь персональным ключом. Палец безошибочно нашел выключатель. Лестница, служившая временным складом, была заставлена вдоль стены коробками с макаронами — предметом нашей последней торгово-закупочной операции.
Новенький рабочий стол приятно радовал глаз своей пустотой. Я прихватил телефон и опустился на стул.
Никодимыч страшно обрадовался моему звонку, вежливо заметив, что это — редкое свинство будить человека в восемь утра в воскресенье. Спорное мнение! Понадобилась целая тонна слов, пока он понял всю серьезность проблемы. «Щас буду» обернулось получасом, хотя шеф проживал в пяти минутах ходьбы черепашьим шагом.
Я успел изрисовать дурацкими рожами целый разворот местной газеты, когда он появился — свежевыбритый, пахнущий дезодорантом, с неизменной папиросой в углу рта.
Никодимыч выслушал подробный доклад и с интересом спросил:
— И что ты собираешься со всем этим делать?
Можно подумать, я бы поднял его по тревоге, если бы сам это четко представлял!
— А вы на моем месте?