- Мадина…
- Ннгх…!
Внезапно девочка набросилась на него как чертик из табакерки и, рыдая, принялась отчаянно лупить его руками.
- Сволочь! Гад! Ненавижу тебя! Ненавижу вас всех! За что!? Что она вам сделала!?
Мадина била его своими маленькими кулачками, однако ее удары были слишком слабы чтобы причинить хоть какую-то боль. Все ее лицо было красным и жгучие капли ручьями падали с него.
- Пожалуйста, прости меня!
Вадик тоже уже не мог сдерживаться и мокрые струйки потекли по его щекам. Он обхватил девочку, и они оба повалились на землю.
- Пусти меня! Пусти! – из-за всех сил сопротивлялась Мадина.
Все ее тело было холодным как лед и дрожало подобно осиновому листу. Вадик крепче прижал ее к себе, так же дрожа от холода и от накатившихся эмоций. Его разум был пуст, а слова лились сами собой.
- Прости! Прости меня, пожалуйста...! – плакал он, сильнее обхватывая руками девочку. – Обещаю, я сделаю тебе сто новых кукол! Тысячу! Пожалуйста, прости меня за все…!
Ему было все равно, что еще полдня назад они были врагами. Ему было полностью плевать на то, как отнеслись бы к этому его друзья, приятели, да и просто знакомые. Все, что ему хотелось сейчас – это успокоить и согреть эту девчушку.
- Отпусти!
Мадина в последний раз извелась в тщетные попытки вырваться и ее руки безвольно ослабли. Больше она ничего не говорила, а лишь рыдала, уткнувшись лицом в его черную ветровку. Вадик гладил ее по голове, прижимая к своей груди и тихонько всхлипывая.
Так они и лежали вместе минута за минутой, прижавшись друг к другу и согревая теплом своих тел. Мадина постепенно успокоилась и лишь изредка шмыгала носом.
В чистом небе над землей по-прежнему сияли звезды и светила огромная луна.
- Прости меня, - глядя в небо вдруг тихо сказал Вадик. – Я знаю, что не смогу ничем заменить тебе Миру, но сделаю все возможное, чтобы ты чаще улыбалась. Обещаю, что никогда не подниму на тебя руку и никому больше не позволю тебя тронуть! Только пожалуйста прости меня!
Слезы вновь полились из его глаз, и он попытался их вытереть. Мадина воспользовалась этим моментом и высвободилась из объятий.
- Зачем ты мне все это говоришь? – без интереса спросила она, сев на землю и обхватив колени.
Вадик сел рядом в той же позе, не зная, что ответить на этот вопрос. Если он скажет, что хочет с ней подружиться, то поверит ли она ему? Их отношения были построены на взаимной неприязни, слишком глубокой чтобы не оглядываться на нее теперь.
- Ну… Я…
Как он не силился, слова разбегались от него прочь. Но, возможно, все гораздо проще? «Я хочу дружить с тобой!». Нет, все без толку! Он не может ей это сказать.
- Извини…
- Опять ты извиняешься… – устало вздыхая сказала Мадина и спрятала свое лицо, уткнувшись лбом в колени. – Зачем ты пришел сюда, что тебе от меня нужно?
Казалось, она была готова вновь расплакаться. Вадику вдруг опять вспомнилась та чертова кукла.
- Меня Мира попросила, - сказал он, стыдливо отводя взгляд.
Мадина подняла голову и пустыми, влажными глазами посмотрела на него. Конечно, она относилась к своей кукле как к живой, но это вовсе не значит, что она считала ее живой на самом деле. Однако Вадик впервые вдруг заметил, что ее глаза были ярко голубыми. Казалось, они сияли в свете луны как аквамарин. Наверное, это просто разыгравшееся воображение из-за пережитого стресса, а возможно сработал эффект подвесного моста, но в тусклом серебряном свете Мадина вдруг впервые показалась ему очень красивой. Возможно, это была просто минутная слабость, секундный порыв, однако девочка внезапно ощутила, как холодные губы легонько коснулись ее уст.
- Ой…!
Осознание пришло быстро, но увы слишком поздно. Сделанное не отменишь и время не отмотаешь.
- Это Мира попросила! Она попросила меня, чтобы я передал это тебе!
Вадик как мог попытался оправдаться, но Мадина смотрела на него испуганными, широко распахнутыми глазами. Ее губы дрожали, а бледное лицо окрасил розовый румянец.
- Прости… Давай лучше вернемся в лагерь?
- Угу.
Хоть он это и сказал, никто не сдвинулся с места, оба продолжали сидеть рядом, не в силах даже посмотреть друг на друга. Холод вновь стал давать о себе знать и если ничего не изменится, то и окоченеть будет делом недолгим. Но тут послышался треск и шорох травы и спустя минуту кто-то показался из кустов.
- Вот вы где! Так и знала, что слышала чей-то шум!
Это была вожатая. По ее тону было сложно сказать была ли она очень зла или очень рада.
- Потрудитесь объяснить, что это вы тут делаете!?
От этой фразы оба вскочили, покраснев еще пуще.