Волна необузданной одержимости нахлынула с ног до головы, словно цунами мощной интуитивной потребности. Я никогда такого не испытывал. Каждый мускул моего тела напрягся в ожидании. Видать возбуждение у женщин происходит по-другому, не выдержав, соскакиваю и открываю дверь.
— Эй, ты куда? — удивленно спрашивает Кейт, деловито смахивая с кожи влагу.
— В туалет, — отвечаю и выхожу из парной.
Внизу живота у меня и правда порхали бабочки, так что я просунул руку в трусики и касаюсь промежности: просто необходимо было унять там зуд. Вынимаю руку и провожу пальцами по мокрому нейлону черного треугольника ниже живота. Смотрю на дверь в парную и размышляю что лучше бы пойти в спальню, там есть кровать, а если Кейт выйдет из парной, то я ее услышу.
Захожу в комнату. Ложусь спиной на кровать. Правую руку кладу на мокрую ткань трусов и отодвигаю их в сторону. Пальцы скользнули по жалким остаткам лобковых волос к половым губам, теплым и мягким на ощупь. Трогаю бугорок в верхнем уголке губ. Слегка вздрагиваю от первого прикосновения. Левой рукой обхватываю грудь, сжимаю пальцами сосок. Провожу ногтем вниз по изгибу груди и отодвигаю в сторону тряпочки купальника, чтоб соски встретились с ночным воздухом. Дотрагиваюсь средним пальцем до влагалища и чуть углубляю его в свое лоно, а большим пальцем начинаю тереть клитор. Пальцы намокли, вслед за средним пальцем засовываю и безымянный.
Господи, как же там горячо! Накатило возбуждение, отдавшись сильной пульсацией внизу живота. Сердце стучало громче, чем бригада плотников. В животе нарастал приятный нарастающий зуд. Хотелось потереть там пальчиками еще и еще, просовывать их в нежное углубление, нащупывая бугорок, прикосновение к которому было приятнее всех земных наслаждений. Внутри было все такое нежное и приятное, на втором таком погружении, по всему телу прошла приятная судорожная волна, заставляя мое тело сокращаться.
Неосознанно открываю рот и начинаю постанывать, с легкой хрипотой и придыханием. Как во время полового акта. Выгибаюсь на кровати, продолжая ласкать себя, пальцы со спокойной уверенностью часового механизма мягко скользят внутри, а расходящиеся по телу волны удовольствия заставляют содрогаться и задыхаться от наслаждения. Я даже задышал ртом. При этом пальцы как бы сами по себе продолжали ускоренно работать между ног.
В какой-то момент по телу пошла дрожь и появилось тепло, словно меня облили теплой водой. В голове зашевелился туман. Даже страшно стало. Чувствую, как мои мышцы сокращаются, а затем движущиеся внутри пальцы и почти реальная фантазия проникновения захватили, потянули и бросили меня, кричащую через мой кульминационный момент.
Откуда-то издалека, словно из другой вселенной послышался стук. Я вздрагиваю и, как ошпаренный, вскакиваю с кровати, нервно поправляя купальник.
Глава 19. Сауна
Алекса в сауне, в купальнике.
Вот зараза! Зачем так стучать? Открываю дверь и вижу на пороге замотанную в полотенце Кейт. Когда она успела прийти? Я был уверен, что услышу, если она выйдет из парной.
— С тобой все в порядке? — интересуется пышногрудая компаньонка. — Ты так стонала, что я подумала, что тебе плохо. Ты…
Она окинула взглядом мой купальник и, заметив открытой одну грудь, ехидно улыбнулась. Хочется провалиться под землю от стыда. Оправдываться нет смысла, Кейт явно догадалась чем я занимался в комнатушке. Просто стою и краснею. Немая сцена, которая кажется целой вечностью. Хочется исчезнуть, чтобы не чувствовать этого стыда и этой неловкости. Пытаюсь собраться с мыслями и придумать, что сказать.
— Я думала, тебе стало плохо или кто-то вломился к нам, — прикрыв рот ладонью, захихикала блондинка, — видела бы ты свое лицо… У тебя купальник сполз…
Улыбаясь, напарница ткнула меня в открытый сосок. Вздрагиваю, поправляю лифчик и начинаю хмуриться, ну чего тут такого? Все мы взрослые люди, надо было сбросить напряжение. Молчу, понимаю, что бессмысленно оправдываться. Тут замотанное на груди полотенце соскальзывает к ногам Кейт и начинаю улыбаться уже я.
— Нам нужно поговорить, решить, — говорит блондинка, поднимая с земли полотенце и закутываясь вновь в него. — Пить будешь? Пошли поедим, мясо остынет.