Два дня пролетели в заботах. Супруги все успели сделать. Хоть и с тяжелым сердцем, но Айдину и Ису определили в интернат на время передряг. Дети не должны страдать и терпеть неудобства.
В просторную повозку, запряженную лошадью, сложили вещи. Махмуд выгнал стадо баранов, коз и овец. Кобель Джульбарс, чувствуя, что хозяевам тяжело, помогал, как мог. Он сгонял скотину в стадо и громко лаял, если какая-то овца отделялась от общего числа скотины, чтобы пощипать траву.
День был жаркий. Солнце припекало, но супруги гнали скот без передышки. Добраться надо было до вечера. На ночлег в горах оставаться опасно. На скот могут напасть волки и разогнать все стадо. Ищи потом, свищи. Последнее имущество испарится.
Поэтому погорельцы торопились и нервничали. Дорога вилась между деревьев и камней. Супруги лишь тогда немного успокоились, когда увидели вдалеке нужный им дом со строениями. Он одиноко стоял среди гор. Вокруг было ни души. Солнце садится в горах за горизонт быстро. Темнеет быстро. Муж и жена едва успели загнать скотину в хлев, как совсем стемнело.
Потом они направились к дому. Быстро открыли дверь и зашли в дом. Электричества не было, но на столе стояла старая керосиновая лампа. Супруги зажгли ее. Огляделись. Посередине располагался большой стол. По краям вдоль стен стояли широкие лавки. Видно было, что они когда-то выполняли роль кроватей. Печь находилась почти у входа в дом, слева. Дрова аккуратно лежали рядом с печкой. Махмуд быстро растопил печь при помощи сухих поленьев. Огонь разошелся. Пошел дым, но он почему-то не уходил в трубу. Его затягивало обратно в комнату. Поэтому все жилое пространство быстро заволокло. Воздух стал едким.
- Наверное, дымоход засорился, - в отчаянии произнес мужчина и закашлялся.
Айнура открыла окна и двери:
- Завтра посмотришь дымоход. Может, чистить придется. В доме долго никто не жил. Возможно, птица гнездо свила с трубе. Все будет ясно завтра, а сейчас пошли во двор. Там, кажется, тоже есть очаг. На нем все и приготовим. Сегодня придется помучиться. Поедим, а потом ляжем спать. День был тяжелым.
Супруги вышли во двор и направились к навесу. Здесь располагался большой стол, две скамейки, печка для приготовления еды. В углу стоял топчан. Айнура растопила хворостом очаг и быстро сварила картошку. Накрыла скатертью стол и поставила кастрюлю на подставку. Хозяйка быстро разложила тарелки и расположила на столе хлеб, вяленое мясо, сыр.
Махмуд сел за стол и с жадностью налил себе молока. Очень хотелось пить. Не успели Айнура и Махмуд проглотить первый кусок хлеба, как услышали, что в хлеву творится что-то неладное.
Супруги быстро направились к месту, где находилась скотина. Подойдя ближе, они невольно оторопели от того, что увидели, как овцы шарахаются из угла в угол, как будто их кто-то гоняет. Вдруг одна лошадь встала на дыбы и дико заржала. И все это происходило в горах, без освещения. Только лишь старая керосиновая лампа выхватывала из темноты то одну, то другую картину. Айнуре стало жутко. Она невольно ухватилась за локоть мужа. Муж и жена прижались друг к другу, не зная, что предпринять.
Махмуд опомнился и рванул к телеге. Достал быстро ружье и выстрелил в воздух. Животные сначала шарахнулись, а потом утихомирились.
- Наверное волка почуяли, - выдвинул предположение Махмуд.
Помолчал, а потом продолжил:
- Горы кругом, а в доме никто не жил. Вот и почувствовали волки свое превосходство. Придется отстреливать стаю, если будут докучать. Пошли ужинать, Айнура. Теперь они точно убежали. Зверь ружья боится.
Супруги снова сели за стол. Очень хотелось спать, а вот есть расхотелось. Однако силы нужно пополнять. И оба приступили к еде. Не успел Махмуд дожевать кусок мяса, как вдруг все повторилось. В хлеву опять было неспокойно. Только теперь Айнуре еще и послышалось, что в доме кто-то дико захохотал….
2 часть
Наступила гробовая тишина в округе. Животные в сарае как будто притихли. А, может, они тоже “услышали” необыкновенную тишину. Про такое явление люди говорят: “Затишье перед бурей”.
Вокруг ни души. Ночь, горы, дикие звери. Махмедовы тоже застыли посреди этого безмолвия и боялись пошевелиться. Супругам стало совсем не по себе. Махмуд крепче сжал ружье. Он готов был его вскинуть и выстрелить в первого попавшегося в любую минуту, настолько его нервы были на пределе.