Показав мне мои апартаменты, хозяин поспешил откланяться, сославшись на то, что ему предстоит закончить некие приготовления. По его заверению, мне должен прийтись по душе финал задуманного им дела, а потому он оставил меня наедине со своими вещами, предложив пока обжиться и разложить одежду и туалетные принадлежности, что оставались в рюкзаке. Он сказал, что позовет меня, когда приготовления будут завершены. Таким образом я остался один.
Пожалуй, с этих минут одиночества и начался настоящий кошмар. Забудьте о том, что я писал ранее! Чертовщина? Нет, при встрече с Зайцевым мне лишь довелось лицезреть её, однако именно в эту беспросветную ночь я осознал всю её подноготную суть и мерзость. Если Вы продолжаете смеяться надо мной даже после всего описанного, то с этого момента Вы не сможете оставаться столь же хладнокровным и безучастным, как ранее. Так же, как и я.
В этом доме усилилось одно притупленное чувство, что уже долгое время не давало мне покоя. Чувство зловещего, что буквально окружало меня, давлело над моей личностью, заставляя чувствовать себя в постоянной опасности, а по спине пуская холодные мурашки. Оно было со мной с того самого момента, как я впервые открыл дверь перед поседевшим человеком. Его слова, его движения, его интонации, его вид, даже его улыбка пробуждали внутри странную тревогу и первобытный животный страх. Страх, который чувствует мышь, случайно забежавшая в логово к голодной змее.
Я не мог объяснить себе его источник. В то время я ещё старался вести себя рационально и не отступать перед инстинктами. Потому я наскоро сложил свои вещи, раскидав их по разным ящикам и шкафам, а различные мелочи, навроде одеколона и расчески, я разложил на столик перед зеркалом, после чего принялся разглядывать своё временное жилище. Я считал, что чувство неуюта появляется из-за непривычной архитектуры, исторической меблировки и древних творений мастеров и ремесленников. Но чем больше я всматривался, тем больше осознавал, что причина моего беспокойства вовсе не в моей изнеженности.
Внезапно, до моих ушей донесся звук. Едва ощутимый человеческим слухом, но от него меня пробрала дрожь. Едва слышимый, отчего я сперва посчитал, что мне показалось, однако звук не затихал, и мне ничего иного не оставалось, как признать его реальность. Реальность приглушенного плача маленького ребёнка.
Первоначально я решил, что это, должно быть, внук или внучатый племянник хозяина дома, поэтому решил не обращать на него внимания. Однако плачь не стих.
Я открыл дверь своей комнаты и выглянул наружу. Вокруг не было ни души. Однако плачь стал куда явственней. Теперь я не мог сослаться на дурное воображение. Выйдя наружу, я побрел в сторону источника звука – на первый этаж. С каждым моим шагом при спуске по лестнице плач становился отчетливей, и вскоре новая волна холода пробежала по моей спине. Я различил не один и даже не два – нет! – десяток детских голосов доносящихся снизу. Не из одной из комнат первого этажа, но из-под деревянного пола.
Ориентируясь на слух я бродил по дому, пытаясь понять, где же находится источник плача. Дом казался вымершим. В нём не чувствовалось не то чтобы уюта, но даже следов проживания человека, будто вся собравшаяся здесь фурнитура и коллекция исторических диковин представляла собой заброшенный музей. И за всё время, что я обходил комнату за комнатой, я ни встретил ни хозяина дома, ни его пугающего вида слугу, ни каких-либо следов их присутствия.
В конце концов, я остановился напротив одной из дверей, за которой, если верить моим ушам, должен быть спуск в подвал, откуда и доносятся эти душераздирающие крики детей. Я боялся увидеть, что происходит за ней. Но ещё больше я боялся, что за непристойным занятием бесспросного брождения по дому меня застукает хозяин. Однако я был уверен в правильности своего поступка. Протянув дрожащую руку, я взялся за ручку двери и дернул её на себя.
Дверь оказалась закрытой. Никакого засова или крючка видно не было, так что, судя по всему, она была заперта на ключ. Что предпринять дальше, я решительно не представлял.
Новый звук, ворвавшийся в мой и без того обеспокоенный мозг, заставил меня вздрогнуть и обернуться. Но это оказался всего лишь кот. Огромный черный с необычайно круглыми ядовитыми глазами он, должно быть, неслышно подкрался сзади, пока я возился с дверью, и сейчас сидел, наблюдая за мной.