— Кто идёт? — спросил стражник, закрывая нам проход.
Его факел ярко осветил наши лица.
— Да я это, Эдгарс, — и повернулся боком к факелу, демонстрирую огромный рюкзак с торчащими наружу рулонами ткани.
— А Эдгарс. А ты чего так поздно?
— Да вот, внучка в дороге задержала.
Опа, я теперь внучка? Ну ладно, хрен с этим, но вот приплетать ко мне тот факт, что из-за меня мы задержались, не надо!
— Ясно. Проходите.
— А что там случилось? — с волнением спрашивает Эдгарс. — Что горит?
— Трупы сжигаем. Вы проходите, не задерживайтесь. Внутри безопаснее.
Ступив на каменную дорожку, мы зашли в Окрост. В отличие от первой деревне Окрост выглядел гораздо разветее. Тут уже не было песчаных тропинок зассаных мочой местного скота, не было заборчиков, отделяющих участки друг от друга и не было нищенских холуп. Вдоль улиц красовались каменные двухэтажные дома с деревянными крышами. Фонарных столбов видно не было, но на крышах виднелись белёсые шарообразные предметы, размером с футбольный мяч, внутри которых горел огонь. Хоть на дворе и ночь, но улицы были освещены годно.
Стуча каблуками, люди одетые в приличное шмотьё двигались в сторону центра. Туда, где ярко светит пламя, испускающее мириады искр.
Взяв меня под руку, Эдгарс потянул меня вслед за толпой.
— Пойдём, — говорит он, — надо глянуть.
Я был не против. Наоборот, я сам хотел туда сгонять, утолить нарастающее любопытство.
Проходя между домами, мы быстро углублялись в центр деревни. Я уже ощущал запах гари, и он мне показался до боли знакомым. Всплыли воспоминания из детства, погружаться в которые у меня не было никакого желания. Я взял себя в руки. И уже был готов развеять свои детские страхи, как вдруг новая порция густого запаха гари наполнила мои лёгкие.
Выйдя на площадь, мы увидели охваченную огнём площадку, выложенную из дюжины круглых брёвен; на таких еще сжигали тела викингов — я смотрел в интернете. И мне всё сразу стало ясно. Запах гари сменился запахом палёной человеческой кожи, вскипевшего жира и обожжённых волос. В тесной толпе, молча уставившейся на языки пламени, Эдгарс пытался кого-то разглядеть. Взглядом он пробежался по головам, затем еще раз, и на третий воскликнул.
— Вон он, пошли к нему.
Снова схватив меня под руку, он потянул меня за собой. Пробираясь сквозь плотную толпу, я не мог оторвать глаза от огня. Я ощущал не только тепло. В груди вспыхнула боль. Эмоциональная. Каждое потрескивание бревна, каждая искра, каждый кусочек раскалённого уголька, что вываливался из костра на каменную дорожку, возвращали меня в детство.
Нет!
Я не хочу вспоминать!
Пожалуйста, не надо! Я ПРОШУ! ПРЕКРАТИТЕ!
Мне слышится смех и бытовые разговоры, гуляющие по толпе из уст в уста. И вдруг все эти люди, даже не осознающие всей трагедии происходящего, даже не понимающие, что каждая искра уносит к небесам боль утраты, становятся мне противны. Мне их жалко. Они как тараканы, которых приходиться давить тапочкам ради сокращения численности. Бесполезно и жестоко.
— Инга, что с тобой?
Я осознал, что стою как вкопанный, зажмурился как ребёнок, закрыв ладонями свои уши. Эдгарс расшатывал меня за плечи, пытаясь привести в чувства.
— Всё-всё, — крикнул я, — я в порядке.
— Точно?
— Точно.
И не смотри так на меня! Я не псих тебе какой-то. С кем не бывает…
Мы пошли дальше, раздвигая зевак в стороны. Люди послушно нас пропускали, стараясь не отрывать взгляды от огня, как будто там еще что-то может случиться.
Мы превратились в тени, до нас не было никакого дела. Пройдя толпу насквозь, мы вышли на центре площади. До костра было метров двадцать. Мои щёки полыхали, горячие капли пота пересекали лицо и затекали на губы, оставляя во рту кисловатый привкус.
Эдгарс прокричал что-то невнятное и двинул в сторону толстого мужчины, смотрящего, как и все, на огонь. Его одежда переливалась всеми красками пламени, становясь то ярко-оранжевой, то тёмно-красной, словно лампочка на новогодней ёлке в психиатрическом диспансере.
Оранжевый-голубой-красный.
Когда мы подошли ближе, он оторвался от просмотра горящих тел. Повернулся. Морщинистое лицо блестело из-за тонких струек пота, обильно выливающихся из густых сальных волос белёсого цвета. Выпирающие глаза, как у карася, медленно скрылись за огромными веками и так же медленно предстали нашему взору, когда этот тучный дядя все же понял, кто перед ним стоит.
— А-а-а, — протянул он, — Эдгарс, наконец-то ты вернулся.
— Томаш! — они пожали друг другу руки. — Что случилось?