Меня сейчас вырвет! И если бы не строительный пластиковый хомут, крепко сжимающий мои причиндалы, у меня бы давно всё рухнуло! Кровь хорошо прилила к дрыну, и я вовремя зафиксировал результат. Можно затянуть ещё туже, но тогда мне придётся в спешке спускать молофью, а я ещё не нашёл то, от чего меня конкретно передёрнет.
Мухи продолжают жужжать над головой, а духота сгущается каждый раз, когда я выдыхаю порцию горького дыма в липкую стену.
Я всё продолжаю листать ленту. В мозгу закрадываются мысли, что это можно делать бесконечно. Но человек не обладает таким ресурсом. Его жизнь ограничена, и совсем скоро выделенные нам природой минуты можно будет перевести в минуты бестолковых просмотров тупых роликов. Какая пресная и скучная жизнь, где единственная цель — деградация. Целое поколение людей даже понятия не имеет, что такое выживание. Вы должны заслужить возможность тратить своё свободное время! Забрать у смерти свои минуты, и только тогда распоряжаться ими как вам угодно.
Как это сделал я. Сделал свою жизнь сладкой, со вкусом лесных ягод.
Пролистав еще полсотни роликов, я нащупал что-то годное. Наконец-то. Картинка плохого качества, снятая уличной камерой, но сумевшая передать звук целиком. Уличная драка. Орут мужчины, рядом визжат женщины. Сильный удар кулаком, кто-то валиться на асфальт, после чего женщины начинают вопить еще громче. Эти крики возбуждают меня. Даже мужской вопль пробуждает во мне давно забытое чувства из моего нелёгкого детства. Не обращая внимания на экран, я подношу телефон динамиком к уху и выставляю громкость на полную. Крепко затягиваюсь. Мужские вопли и женский вой сплетаются воедино, вливаясь в моё ухо густой струйкой радости. Кровь хлынула к конечностям. Но я чувствую, что этого недостаточно. Все эти душераздирающие крики — фальшивка. Мужчины кричат для виду, для оправдания собственное необоснованной агрессии, а женщины — для приукрашивания своей привязанности. Иллюзорная драма. Как бы им страшно не было, но они защищены. Их жизням ничего не угрожает. Прохожие вызовут скорую, кто-то окажет им помощь, а кто-то — вступиться.
Их крики — ложь.
Их крик никогда не сравнится с воплем тёти Марины, когда на соседней улице её мужу осколком разорвало шею. Лёжа на раскалённом асфальте, мужчина еще долго сжимал руку жены, пока та вопила на всю округу. Ему никто не помог. Ему уже никто не смог бы помочь. Тётя Марина еще долго сжимала его остывшую ладонь, потому что скорую никто не вызвал.
Крик безысходности имеет особый тембр. Уникальный. Прикрыв глаза вы даже не поймёте, что его выдавил из лёгких человек. Да вы и сами не сможете издать столь жуткий крик до тех пор, пока в ваши органы не вцепится животный страх. Я мечтал услышать знакомый тембр, ежедневно пролистывая тысячи коротких роликов. Я хотел оживить в себе те ощущения, что призывали мой внутренний инстинкт к жизни. Адреналин выбрасывался сумасшедшими порциями, а химия в мозгу рождала новые элементы, которые вам даже и не снились.
Но всё безрезультатно.
Мне приходиться затянуть пластиковый хомут потуже, положить электронку на пол и ухватиться за набухший дрын.
Я уже был готов залить унитаз горячей молофьей, когда в дверь позвонили. Раздался мерзкий звонок, от которого у меня упало.
— Дома никого нет! — закричал я, пытаясь еще туже затянуть хомут. — Уходите!
Я никого не ждал. А кому надо — могут домой попасть при помощи ключей. Я десять часов ждал этого момента, и не собирался отступать от намеченной цели из-за кого-то, кто сейчас стоял за дверью.
Вспыхнувшая злость стиснула мои губы. Я хотел сделать звук на смартфоне еще громче, но он уже и так был выставлен на полную. Блять! Я принялся усердно наяривать, но от моего пыхтения лишь содрогался воздух. Давай-давай-же! Сука! Давай! Фальшивые крики в полной мере уже были не способны довести меня до точки извержения, от чего я был готов разбить телефон о стену. Я зарычал. Замахнулся.
Но, раздался очередной звонок в дверь. Затем стали громко колотить в дверь. Пришлось надеть трусы и домашние хлопковые шорты, но, оставив блестящий от пота торс голым и, до конца неудовлетворённым, я покинул туалет. В коридоре я продолжал выслушивать глухие удары, вызывавшие во мне лёгкую тревогу. Я нашёптывал сухими губами, чтобы они прекратили. Чтобы они угомонились и не касались моей двери! Но они продолжали.
Долбили и долбили.
Стучали в дверь и названивали в мерзкий звонок.