Энергия мельничного колеса передавалась с помощью простого набора валов, шестеренок и кожаных ремней на мельничные элементы, расположенные на втором этаже. Все это оборудование для передачи энергии находилось в подвале. Собственно, помол производился на втором этаже. Вес всего этого оборудования, а также тяжелых жерновов на первом этаже полностью приходился на потолок подвала. Пол первого этажа был построен с использованием длинных сосновых балок, тянувшихся через все здание и утопленных в каменные стены с обеих сторон.
Стейплс начал расхаживать по сланцевым плитам пола, когда заметил что-то, что заставило его вернуться на ступеньки. Пол начал проседать посередине; не сильно, но достаточно, чтобы некоторые балки отделились от потолка. Потолок, казалось, провисал. Он увидел, что в центре подвала скапливаются легкие предметы, такие как пустая бочка. Света было немного, но он без труда разглядел, что пол больше не ровный, а приобретает форму блюдца. Скрежещущий звук становился громче. Ступени, на которых он сидел, были сделаны из цельной каменной кладки и прочно соединялись со стеной. Они тоже вибрировали. Все здание пело, как виолончель.
Однажды он был в городе и услышал игру оркестра. Его заинтересовали большие скрипки, особенно та, которая была такой большой, что музыканту приходилось упирать её в пол, чтобы играть на ней. Ощущения от каменной ступени под ним напомнило ему звуки этой скрипки, когда она несколько раз играла сама по себе. Задумавшись, он так и сидел там. Внезапно он вздрогнул, осознав, что еще несколько минут – и он заснет. Он не был напуган, но каким-то смутным образом понимал, что не должен засыпать – только не здесь. Насвистывая, он взбежал по ступенькам, чтобы взять свой электрический фонарик. Держа его в руке, он вернулся в подвал. При ярком свете он увидел, что в полу появилось несколько больших трещин и что некоторые камни, отделившись от своих собратьев, медленно и бессмысленно двигаются, как пьяные. Он посмотрел на часы. Было только начало десятого.
И тут шум прекратился.
Больше никакого шума! Никакой вибрации! Только разломанный пол и все механизмы мельницы, выведенные из строя и искореженные. В середине пола была дыра, куда провалился один из камней. Стейплс осторожно подошел и направил луч света в эту дыру. Затем он лег и осторожно принял такое положение, чтобы можно было заглянуть в отверстие. Он начал потеть. Дна, казалось, не было!
Вернувшись на надёжные ступеньки, он попытался найти этому отверстию должное объяснение. Он не смог этого сделать, но ему не нужно было слышать скулеж пса, чтобы понять, что с ней делать. Эту дыру нужно было закрыть как можно скорее.
В мгновение ока ему пришел в голову способ, как это сделать. Этажом выше у него был цемент. Там же были сотни мешков для зерна. Воды в мельничном бункере было предостаточно. Весь тот день он работал, тщательно закрыв отверстие большой пробкой из мешков и проволоки. Затем он уложил сверху бревна и, наконец, залил все это цементом, очень густым цементом. Наступила ночь, а он все еще работал. Наступило утро, а он все еще, пошатываясь, спускался по ступенькам, каждый раз с мешком щебня или цемента на плече или с двумя ведрами воды в руках. В полдень следующего дня пол был уже не вогнутым, а выпуклым. На дне ямы было четыре фута досок, мешков и цемента. Тогда и только тогда он пошел сварить кофе. Он пил его чашку за чашкой, пока не заснул.
Пёс остался на кровати у его ног.
Когда он проснулся, в окна било солнце. Начинался новый день. Хотя огонь в камине давно погас, в комнате было тепло. Такие дни в Вермонте называли погожими. Стейплс прислушался. Не было слышно никакого звука, кроме тиканья его часов. Не осознавая, что делает, он опустился на колени у кровати, поблагодарил Бога за Его милость, снова лег в постель и проспал еще сутки. Проснувшись, он снова прислушался. Шума не было. Он был уверен, что к этому времени цемент уже затвердел. Это утро он не проспал и разделил с собакой обильную трапезу. Тогда ему показалось правильным спуститься в подвал. Несомненно, оборудование мельницы вышло из строя, но отверстие было закрыто. Довольный тем, что неприятности закончились, он взял ружье и пса и отправился на охоту.
Когда он вернулся, ему не нужно было заходить на мельницу, чтобы понять, что помол начался снова. Еще до того, как он начал спускаться по ступенькам, он слишком хорошо различил вибрацию и звук. На этот раз это была мелодия из нескольких нот, гармония диссонансов, и он понял, что нечто, ранее пробивавшееся сквозь твердую скалу, теперь прокладывало путь сквозь цемент, которым были залиты мешки, бревна и куски железной проволоки. Каждый из них звучал по-своему. Все вместе они оплакивали своё разрушение.
Стейплс с первого взгляда понял, что пройдет совсем немного времени, и его цементная «пробка» будет разрушена. Что же делать дальше? Весь тот день, пока он охотился, его мозг смутно размышлял над этой проблемой. Теперь у него был ответ. Он не мог заткнуть дыру пробкой, поэтому решил залить ее водой. Стены мельницы были прочными, но он мог пробить в них дыру и перенаправить воду из мельничного лотка в подвал. Мельница, питаемая рекой, принимала лишь часть того, что могла принять, если бы уровень воды быстро повысился. Что бы ни разрушало дно мельницы, его можно быть затопить. Если бы оно было живым, его можно было бы утопить. Если бы это был огонь, его можно было бы потушить. Не было смысла ждать, пока дыра снова откроется. Лучше всего было приготовить все заранее. Он вернулся на кухню и приготовил яичницу с ветчиной. Стейплс съел все, что смог. Он сварил кофе. Затем принялся за работу. Стена уходила на три фута под землю. Заряд пороха, достаточно мощный, чтобы пробить стену, разрушил бы все здание, поэтому он начал долбить стену, как птица клюет орех. Сначала бурение, потом немного пороха и приглушенный взрыв. Несколько ведер разрыхленной породы. Затем еще немного бурения и еще один взрыв. Наконец он понял, что между водой и подвалом осталось всего несколько дюймов породы.
Все это время вокруг царила симфония шумов, дисгармония звуков. От пола доносился непрерывный скрежет, прерываемый звоном кувалды или ломика, глухими взрывами пороха, грохотом камней и стуком осколков по полу. Стейплс работал не покладая рук, прерываясь только для того, чтобы выпить кофе. Пёс стоял на верхних ступеньках.
Затем без предупреждения обрушился весь пол. Стейплс прыгнул на ступеньки. Они выдержали. В первый день здесь была дыра шириной в несколько футов. Теперь отверстие занимало почти всю площадь пола. Стейплса затошнило, когда он посмотрел вниз. Там, примерно в двадцати футах под ним, груды камней и бревен странным образом колыхались и постепенно исчезали во второй дыре шириной пятнадцать футов. Пока он смотрел, все они исчезли в этой средней дыре.
Отверстие, которое он пробивал в стене, находилось прямо напротив лестницы. Там уже был заряд пороха, но не было возможности добраться до него, чтобы поджечь фитиль. Времени терять было нельзя, и думать надо было быстро. Добежав до верхнего этажа, он схватил винтовку и спустился обратно. Ему удалось направить луч своего фонаря прямо в отверстие в стене. Затем он выстрелил – один раз, затем второй, и на третий раз взрыв подсказал ему, что он добился успеха.
Вода начала поступать в подвал. Сначала не очень быстро, но по мере того, как смывало грязь и сорняки, она текла все быстрее. Наконец восьмидюймовая струя устремилась в бездонную дыру. Стейплс сидел на нижней ступеньке. Вскоре он с удовлетворением увидел, как вода заполняет большую яму, а затем покрывает пол – то, что от него осталось. Еще через час ему пришлось покинуть нижние ступеньки. Он подошел к мельничному лотку и увидел, что воды достаточно, чтобы заполнить сотню таких отверстий. Чувство глубокого удовлетворения наполнило его усталый разум.