В девятнадцатой квартире доходного дома на улице Кракен 23, если верить моему другу, сосредоточилась особая энергетика скрытых слов, огненных сюжетов и вселенских смыслов. Сам дом не сильно выделялся в ряду вычурных зданий, построенных в стиле раннего модерна и ампира, но было в нем нечто харизматичное и странное, если не сказать зловещее. Длинное коробчатое строение с высокими окнами украшали обвалившиеся пилястры, а черепично-арочная крыша с раскрошившейся балюстрадой и гипсовыми статуями амуров венчала дом, словно напыщенная архаичная корона забронзовевшего монарха. Слева к архитектурному чудовищу примыкала заброшенная фабрика из рассыпающегося кирпича, а справа высился мрачный двухэтажный особняк с заколоченными окнами и заросшим двором, из которого торчала прогнившая табличка «Продается». Все вокруг говорило об упадке и увядании. Снять здесь жилье могла заставить разве что нужда или, как в моем случае, любопытство и творческий голод.
Вечером, когда я прибыл на такси, в здании горело всего пару окон, из чего я заключил, что большинство квартир пустует. На переднем дворе росло несколько старых платанов. Между деревьями мостилась узкая тропинка со скамьями по сторонам, как это обычно бывает в пансионатах для престарелых. У единственного входа на высокой бетонной лестнице, ведущий в широкие подъездные двери, меня встретила управляющая, седая, но крепкая старушка с бульдожьим лицом.
- Дверь я не заперла, – хозяйка вложила в мою ладонь плоский ключ. – Решила встретить вас лично. Квартира в полном порядке. Смотрите, ничего там не начудите.
- Начудить? – усмехнулся я.
- Ну, знаете, всякие тут попадаются, – закачала головой старушка.- Вы на месяц или дольше?
- Как пойдет. Я хочу написать здесь роман или может быть сценарий.
- Эта информация лишняя, – грубовато оборвала меня привратница. – Главное платите вовремя, а вздумаете выезжать, сообщите за неделю. Я живу на первом этаже. Первая квартира.
- Понял, - кивнул я, обрадованный, что старушка неболтливая.
- И еще одно, – окликнула меня хозяйка, когда я уже входил в подъезд. – Не спускайтесь в подвал и постарайтесь не разговаривать с Клемом, этот мальчишка постоянно пристает к жильцам, а потом все на него жалуются.
- Спасибо, что предупредили, – кивнул я в легком в смятении. – А что с подвалом?
- Ремонт там, проводка не работает. Убьетесь еще, а мне неприятности не нужны.
- Понял, - повторил я и вошел в грязное фойе с высокими потолками.
Ночь 107. Стриптизерша
Спустя полчаса я принял душ, вскипятил чая и сидел в майке перед экраном ноутбука, пялясь в белый лист. В ванной назойливо капало из крана, из коридора слышалась ругань и мат вперемежку с детским плачем. Перед лицом стояло красивое белое лицо Марго... Опухшие от слез глаза, рыжие локоны прилипли к щекам….
Боже, как я могу писать, когда знаю, что она осталась там, в нашей квартире на восемнадцатом этаже с видами на башни не спящего Шершвиля? Что с ней происходит сейчас? Наверное, снова глотает у окна виски, может, листает наши общие фото или смотрит «Один дома», только этот фильм успокаивал ее и слегка отводил черную хандру….Пальцы чесались взять сотовый и набрать номер, но я знал, что сделаю только хуже, если снова начну умалять вернуться и начать все сначала…
Я вспомнил нашу первую встречу. Мне было двадцать три и я пытался безуспешно продать первый сценарий претенциозного психологического триллера про молодого киллера, свихнувшегося от неразделенной любви. После очередного провального питчинга я бесцельно бродил по широкому пляжу Шершвиля, выискивал в песке гальки, швырял их в одичалые волны, распугивал чаек и временами вглядывался в неспокойный океан. Вокруг ни души, если не считать рыжей девушки, которая сидела совсем рядом с линией прибоя. Они сжалась в комочек, обнимая колени и всматривалась в горизонт с длинным сухогрозуом на рейде. Ветер швырял ее рыжие кудри из стороны в стороны, словно заигрывал с ней, легкий белый сарафан с красными горошинами разбухал от налетевшего порыва и оголял незагорелые бедра. Я никогда не был мачо или храбрецом. Лишь мои герои могли вот так запросто подойти и заговорить с незнакомкой, но в тот день со мной что-то произошло. Это не поддавалось контролю. Это было подобно наваждению или стихийному бедствию. Все мои психологические и неврологические системы безопасности отключились, меня накрыла неодолимая волна влечения, не столько физического, сколько романтического. На один краткий миг я вдруг понял, что это она. Та самая. Чувства захлестнули, затопили меня, и мое тело само подошло к ней, а губы сами зашевелись.