И тут шум прекратился.
Больше никакого шума! Никакой вибрации! Только разломанный пол и все механизмы мельницы, выведенные из строя и искореженные. В середине пола была дыра, куда провалился один из камней. Стейплс осторожно подошел и направил луч света в эту дыру. Затем он лег и осторожно принял такое положение, чтобы можно было заглянуть в отверстие. Он начал потеть. Дна, казалось, не было!
Вернувшись на надёжные ступеньки, он попытался найти этому отверстию должное объяснение. Он не смог этого сделать, но ему не нужно было слышать скулеж пса, чтобы понять, что с ней делать. Эту дыру нужно было закрыть как можно скорее.
В мгновение ока ему пришел в голову способ, как это сделать. Этажом выше у него был цемент. Там же были сотни мешков для зерна. Воды в мельничном бункере было предостаточно. Весь тот день он работал, тщательно закрыв отверстие большой пробкой из мешков и проволоки. Затем он уложил сверху бревна и, наконец, залил все это цементом, очень густым цементом. Наступила ночь, а он все еще работал. Наступило утро, а он все еще, пошатываясь, спускался по ступенькам, каждый раз с мешком щебня или цемента на плече или с двумя ведрами воды в руках. В полдень следующего дня пол был уже не вогнутым, а выпуклым. На дне ямы было четыре фута досок, мешков и цемента. Тогда и только тогда он пошел сварить кофе. Он пил его чашку за чашкой, пока не заснул.
Пёс остался на кровати у его ног.
Когда он проснулся, в окна било солнце. Начинался новый день. Хотя огонь в камине давно погас, в комнате было тепло. Такие дни в Вермонте называли погожими. Стейплс прислушался. Не было слышно никакого звука, кроме тиканья его часов. Не осознавая, что делает, он опустился на колени у кровати, поблагодарил Бога за Его милость, снова лег в постель и проспал еще сутки. Проснувшись, он снова прислушался. Шума не было. Он был уверен, что к этому времени цемент уже затвердел. Это утро он не проспал и разделил с собакой обильную трапезу. Тогда ему показалось правильным спуститься в подвал. Несомненно, оборудование мельницы вышло из строя, но отверстие было закрыто. Довольный тем, что неприятности закончились, он взял ружье и пса и отправился на охоту.
Когда он вернулся, ему не нужно было заходить на мельницу, чтобы понять, что помол начался снова. Еще до того, как он начал спускаться по ступенькам, он слишком хорошо различил вибрацию и звук. На этот раз это была мелодия из нескольких нот, гармония диссонансов, и он понял, что нечто, ранее пробивавшееся сквозь твердую скалу, теперь прокладывало путь сквозь цемент, которым были залиты мешки, бревна и куски железной проволоки. Каждый из них звучал по-своему. Все вместе они оплакивали своё разрушение.
Стейплс с первого взгляда понял, что пройдет совсем немного времени, и его цементная «пробка» будет разрушена. Что же делать дальше? Весь тот день, пока он охотился, его мозг смутно размышлял над этой проблемой. Теперь у него был ответ. Он не мог заткнуть дыру пробкой, поэтому решил залить ее водой. Стены мельницы были прочными, но он мог пробить в них дыру и перенаправить воду из мельничного лотка в подвал. Мельница, питаемая рекой, принимала лишь часть того, что могла принять, если бы уровень воды быстро повысился. Что бы ни разрушало дно мельницы, его можно быть затопить. Если бы оно было живым, его можно было бы утопить. Если бы это был огонь, его можно было бы потушить. Не было смысла ждать, пока дыра снова откроется. Лучше всего было приготовить все заранее. Он вернулся на кухню и приготовил яичницу с ветчиной. Стейплс съел все, что смог. Он сварил кофе. Затем принялся за работу. Стена уходила на три фута под землю. Заряд пороха, достаточно мощный, чтобы пробить стену, разрушил бы все здание, поэтому он начал долбить стену, как птица клюет орех. Сначала бурение, потом немного пороха и приглушенный взрыв. Несколько ведер разрыхленной породы. Затем еще немного бурения и еще один взрыв. Наконец он понял, что между водой и подвалом осталось всего несколько дюймов породы.