Юра, с пылким, бушующим сердцем, кинулся ей навстречу; он так близко к ней подлетел, что если бы не его сухенькое, смущённое "здравствуйте", они бы, вероятно, столкнулись. Она подняла на него свой взгляд, остановилась и забыла тотчас о последней незастёгнутой пуговице.
- Добрый вечер, - её голос был совсем не таким, как на сцене, но Юра этого не заметил.
Она улыбнулась (Боже, она опять ему улыбнулась) - он улыбнулся в ответ, но не так, как она - приветливо и в лицо, а как-то небрежно и скомкано, куда-то в асфальт.
- Мы с вами знакомы? - спросила она несколько удивлённо.
- Конечно, - выдавил он, - только что... на концерте...
- О, вы были на сегодняшнем концерте, - прощебетала она. - И как вам? Надеюсь, я не слишком фальшивила.
Он взял себя в руки и посмотрел ей в глаза.
- Ты была просто... великолепна.
Улыбка её вмиг улетучилась. Она была сконфужена этим внезапным, самоуверенным "ты".
- Позвольте, разве мы... - запротестовала она.
- Да! Да! - волнение его вдруг отступило, у него откуда-то взялась какая-то странная смелость. - Мы будем друг другу говорить "ты"! Потому что мы - одно целое, пара!
Она, теперь уже скорее возмущённая, чем сконфуженная, посмотрела на него исподлобья, укоризненно.
- Молодой человек, вы не в себе, - сказала она строго.
Он, казалось, ещё более оживился и заболтал приторно-восторженным голоском:
- Послушай! Наша любовь... молода и прекрасна... как ты! Как ты! Я обещаю тебе... Нет! Я клянусь! Я клянусь любить тебя вечно! До последнего вздоха - ты слышишь? Сегодня... ты подарила мне счастье... Ты - чудо! Для меня любить тебя - честь! Но ещё большая честь - это знать, что меня любишь ты. А ты ведь любишь меня... любишь, не так ли? Я увидел твою любовь там, на сцене, в твоих глазах... Я услышал её в твоём голосе... Я почувствовал! Когда ты улыбнулась мне, я...
- Что за цирк! - выпалила она с раздражением. - Немедленно перестаньте!
Юра её будто и не услышал; он продолжал тараторить:
- ...никогда прежде не видел я улыбки прекрасней... Ради тебя... ради нашей любви! Я на всё готов... слышишь, на всё! Нет ничего, что бы я...
- Мне пора, - отрезала она и, сделав пренебрежительный жест рукой, зашагала от него прочь.
- Будь моей женой, Лилия! - проорал он в её тёмно-серую спину.
Она остановилась, замерла на миг; послышался короткий, уничижительный смешок.
- Женой? - она повернулась к нему и даже сделала шаг навстречу. - Быть вашей женой?
- Да! Женой! Вдвоём нам будет так хорошо, мы так будем счастливы! Мы будем друг друга любить! Каждый день, каждый час! Наша любовь...
- Я не стану вашей женой, успокойтесь.
В эту секунду для Юры весь мир рухнул. Он был так поражён её отказом, что не смог проронить ни слова в ответ; его рот, как бы сам по себе, без участия самого Юры, издал лишь два вялых, непонятных звука, отвис и замолчал окончательно.
- Во-первых, вы ненормальный, - она посчитала, что должна объяснить ему свой отказ. - А во-вторых, я замужем, - заключила она и показала Юре безымянный палец правой руки. На пальце было кольцо - из красного золота, обручальное.
И она ушла.
X
Дочитав рассказ, Аркадий Иванович, рассерженный, злой (рассказ ему не понравился), взлетел с лавочки и стремительной, грозной походкой пошёл на компанию как будто молодых людей.
Прежде остальных Аркадия Ивановича заметило лицо женского пола. Лицо обратило внимание четырёх неважно сохранившихся юношей на поспешно идущего к ним человека; лицо рявкнуло: "Посмотрите, мать вашу, эй!"