— Абы, правильно я копаю?
— Абы, куда складывать камни?
Но вот Хайдар услышал новый вопрос:
— Абы, когда мы начнем сажать яблони?
Хайдар показал рукой на лес:
— Вон видите, уже листья осыпаются. Значит, скоро. Деревья сбрасывают листья и засыпают. Мы их спящими возьмем из питомника и посадим вот здесь. А весной яблоньки проснутся, раскроют глаза и удивятся: «Что это, скажут, такое? Мы же не здесь росли? Ай-яй, скажут, как долго мы спали!» И примутся расти.
— Ведь вы понарошку, абы, да? — спросила одна девочка, а по глазам ее было видно, что ей очень хочется поверить в это.
И Хайдар и дети весело рассмеялись.
А кое-кто и всерьез размечтался:
— Эх, выросли бы яблоки поскорее, к возвращению наших!..
Из лощины, где кончалась граница будущего сада, с лопатой на плече поднялась Карлыгач.
Девушка давно уже мечтала вырастить в своем колхозе красивый, необыкновенный сад. Хотелось к тому же самой затеять что-то большое, чтобы получилось, как у Нэфисэ. Перечить Карлыгач не стали — доверили ей садоводство, но никого пока выделить ей в помощь не смогли. Вот она теперь и заботилась о своем будущем саде вместе со школьниками.
Карлыгач подошла к Хайдару:
— Я опять к тебе, Хайдар-абы! Нам нельзя медлить с оградой. Нужно достать жерди, колья. Что делать?
Хайдар задумался. Со стороны деревни слышался стук топоров, визг пилы. Только на днях колхозы общими силами принялись за достройку семилетки в Байтираке. Одни прислали плотников, другие нашли гвозди, стекла, паклю.
— Ничего, Карлыгач, — ответил Хайдар. — Жерди найдем. Устроим молодежный субботник. Распилим, сделаем все, как полагается. Вон строители научат, а то и сами помогут. Будет ограда! О субботнике договоримся на комсомольском собрании.
— Замечательно, Хайдар-абы! Но... У нас еще других дел полно!
— Ты не разбрасывайся, Карлыгач. Давай сначала закончим одно. Собрание устроим завтра вечером. А ты начинай разговор с комсомольцами.
9
Солнце было уже на закате. Хайдар и Карлыгач обмерили сад, чтобы рассчитать длину ограды, и стали медленно спускаться с косогора. На низинах по берегу речки стлался голубоватый туман.
— Это, наверно, от капусты все голубеет, Хайдар-абы, правда? — сказала Карлыгач, показав на капусту в огородах.
— Да, — ответил Хайдар, хотя и не слышал ее слов. По узенькой тропке с краю дороги шла Нэфисэ. Вот она махнула рукой всаднику, ехавшему по большаку, и тот поскакал к Хайдару. Это оказался Ильгизар. Загорелое, обветренное лицо мальчика сияло.
— Хайдар-абы! — закричал он, придержав стригунка. — Суюнчи! Нашли то, о чем ты напоминал!
— Я? — Хайдар пытался вспомнить, о чем он мог просить Ильгизара, но, подойдя ближе, по радостным глазам его сразу догадался.
— Серьезно? Нашли?
Хайдар взглянул в сторону Нэфисэ. Да, так и есть. Вон у нее и шаг другой стал.
— Ну и молодец же ты, Ильгизар. Один нашел? Где?
— Вдвоем с Шамсутдином-абы. На лесной дороге. Прямо на самого наткнулись!
— На кого?
— Да на Сайфи!
— Сайфи? Сухорукий Сайфи! — Хайдар ударил о землю лопатой. По лицу прошла тень, точно от сильной боли. — Вот кто, значит, враг наш!
Карлыгач стремглав кинулась к Нэфисэ. А Ильгизар, захлебываясь от волнения, рассказывал:
— Помнишь, Хайдар-абы, мы встретились с тобой в поле? Ты сказал тогда: «Стыд и позор нашей молодежи! Это пятно ложится и на комсомольскую организацию. Не пшеницу у нас утащили из-под носа, а добрую славу колхоза». Ты так и сказал, помнишь, Хайдар-абы!
— Верно, был такой разговор. Ты, кажется, тогда только что вступил в комсомол.
— Эх, и стыдно мне стало! На фронте разведчики наши фашистов ловят, а мы здесь одного жулика поймать не можем. Добро колхозное не уберегли! — Ильгизар понизил голос. — Знаешь, Хайдар-абы, я эту пшеницу три недели искал. Ни одной скирды, ни одной копны в поле не пропустил — все обыскал, в соломе рылся. Нет и нет! Как напасть на след? А вчера шел по опушке леса, гляжу — голуби на дороге что-то клюют. Пригляделся, пшеница просыпалась. Пошел я по этому следу, да у леса след пропал. А тут уже и смеркаться стало. Может, думаю, кто и появится. Сел на опушке и жду, только есть очень хотелось. И вот слышу, скрипит телега, а потом кто-то кричать начал. Пошел я на голоса, а это Шамсутдин-абы с Сайфи схватились. Шамсутдин-абы вожжи к себе тянет, а Сайфи — все к лесу. А на телеге — доверху пшеница!..
— Вот она, вот! — услышали они вдруг зычный крик.