Я очень люблю тебя, свет очей моих, больше жизни люблю. Каждая твоя улыбка, каждое ласковое слово были для меня несказанной радостью. Ты дала мне большое счастье. За это счастье, за три месяца жизни с тобой спасибо тебе, Нэфисэ. Спасибо, любимая.
Ну вот и все. Сейчас мы расстанемся с тобой.
Прощай и прости меня. До последнего вздоха твое светлое лицо будет передо мной.
Газиз».
Мэулихэ увидела, что Нэфисэ с письмом в руках сникла, уронив голову на грудь, и подбежала к ней:
— Господи, что же это? Одно горе за другим, одно за другим... Кто же это выдержит? Ведь не каменное у человека сердце...
2
Джаудат Мансуров, секретарь райкома, шагавший сейчас по опушке леса, был одним из представителей молодого поколения, которое выросло вместе с Октябрем. В юной памяти этого поколения еще стоял зловещим пугалом красномордый, пьяный урядник; на неокрепшие плечи этой молодежи тяжким испытанием легли одна за другой две войны, разруха, голод. Но этому поколению было суждено пережить и годы великого счастья, о которых с благоговением будут передавать легенды из века в век. Оно, это поколение, видело и слышало великого Ленина. Оно, это поколение, очищало Россию от белобандитов и интервентов. Это они в одном строю со старыми большевиками выбивали из рук озверелых кулаков обрезы и топоры, боролись против националистов, всякого рода «левых» и «правых». Это они на месте старых крестьянских клетей ставили первые колхозные амбары. Они первыми садились на тракторы; в диких полынных степях воздвигали первые гиганты индустрии. Из их среды вышла новая плеяда политических руководителей, из их среды вышли нынешние инженеры, ученые, писатели, музыканты. Наконец настало такое время, когда они вместе с сыновьями пошли с оружием в руках на фронты Великой Отечественной войны.
Джаудат Мансуров с лихвой испытал все то, что выпало на долю его поколения. Вихрь революции подхватил его еще не оперившимся птенцом и закружил в своем огненном водовороте.
Было ему тогда пятнадцать лет.
Отца назначили на новую работу, и вот они отправились в дорогу. Впереди на коне, в кожанке и кожаной фуражке, с наганом в кобуре и шашкой на боку ехал отец. На подводе сидела мать, прикрывая маленького сына от осеннего ветра, рядом с ней — Джаудат.
Они долго ехали березняком, наконец добрались до села, раскинувшегося на берегу реки. Вдруг у самой околицы из крайней избы выскочил мужчина в шинели и замахал руками:
— Стой, товарищ! Стой! В соседней деревне — белые, а у нас кулаки поднялись. Заворачивай обратно!
— А ты кто? — спросил отец.
— Член сельсовета.
— Почему же вы не скрутили кулаков? Соберите бедноту, фронтовиков!..
— У нас оружия нет...
Отец задумался.
— Дай мне двух-трех человек, пойдем в соседнюю деревню. Там и возьмем.
Но в эту минуту откуда-то выскочили люди и повисли на конях. Вокруг подвод замелькали топоры, обрезы, винтовки. Кое у кого под бешметами виднелись армейские сапоги.
— Это что за большевик? Откуда? Зачем приехал?
— Не видите, что ли, это же комиссар!
— Хватай его! Хватай!
Джаудат мгновенно вскочил на ноги. Ага, вот сейчас отец покажет им!
Так и получилось сначала. Отец крикнул что-то страшное для бандитов, и они, оглядываясь по сторонам, начали отходить. Пытавшийся предупредить их мужчина вскочил на подводу. Путь лошадям на миг был открыт, и они, свернув в переулок, помчались на луг.
Член сельсовета торопил:
— Скорее переправляйтесь через речку! Я приведу подмогу.
Но тут их догнал чернобородый всадник в шинели и серой папахе. Он то и дело оборачивался назад и звал повстанцев следовать за ним.
— Не вышло! — закричал член сельсовета. — Опоздали.
Отец взял с подводы винтовку и протянул ему:
— Вот, брат, единственная. Что бы ни случилось, будем вместе.
Потрясая саблями и вилами, окружали их кулаки. Чернобородый выстрелил, и тут же захлебнулся в крике братишка Джаудата. Потом упала мать. Сверкнула шашка отца — и чернобородый свалился с коня. Повстанцы дрогнули. Воспользовавшись этим, отец быстро положил тело матери поперек седла и стал переправляться через реку. Длинные косы ее свешивались в воду, безжизненно качались руки. Джаудат схватил уже мертвого братишку и тоже бросился к реке.
Отец не успел спешиться, как грянули выстрелы. Конь под отцом повалился. Джаудат в отчаянии кинулся к нему.
— Папа! У тебя кровь на шее!