Катон глубоко вздохнул и обратился к бандитам, стоявшим в углу.
— Сдавайтесь! Вы в меньшинстве. Вам не выбраться отсюда. Бросайте клинки.
Они замешкались на мгновение, прежде чем старший из них прорычал:
— Пошел ты!
Его выживший товарищ был нервным на вид молодым человеком. Катон увидел, что кинжал в его руке колеблется, и обратился к нему с приказом.
— Брось его, или его выбьют из твоей руки. Бой окончен, парень.
Прошло короткое колебание, прежде чем юноша бросил свой кинжал на землю у ног Катона и быстро отошел от своего спутника.
— Трус, — прорычал второй головорез. — Хренов трус! — Он открыл рот, чтобы заговорить снова, но стремительно брошенный Катоном табурет попал ему прямо в лицо и ударил его головой об оштукатуренную стену. Он застонал и упал на землю, кинжал выпал из его пальцев. Бой закончился всего через несколько мгновений после его начала, и звуки неровного дыхания, тихое потрескивание и шипение горящих поленьев звучали неестественно громко, поскольку среди людей в комнате на несколько ударов сердца наступила выжидательная тишина.
Катон глубоко вздохнул и осмотрел хаос вокруг жаровни, затем отдал приказ своему второму командиру, опциону Катиллу.
— Найди что-нибудь, чтобы связать пленников. Руки и ноги. Затем отведи их во двор за трактиром. Я позабочусь о наших раненых.
Двоих ветеранов, получивших ножевые ранения, усадили на скамью, стоявшую ближе к свету огня, и Катон помог им снять туники. У одного из них была рана на плече, где лезвие прошло через мышцу, не задев кости. Болезненная рана, но не требующая ничего, кроме наложения швов и отдыха, чтобы обеспечить хорошее выздоровление, при условии, что рана не загноится. Другому ветерану, Силению, повезло меньше. Он стиснул зубы и поморщился, отнимая окровавленную руку от живота, и увидел широкий разрез, в который глубоко вошло лезвие и пронзило его внутренности. Кровь темноватой жидкостью вытекала из разорванной плоти раны. Катон уже видел подобные раны и знал, что шансы на выздоровление у ветерана были невелики. В большинстве случаев через несколько дней рана приобретала неприятный запах, и жертва умирала в муках.
— Выглядит паршиво, а, господин? — Силений мрачно улыбнулся.
Катон не ответил, но взглянул на трактирщика, который снова появился в дверном проеме кухни и нервно оглядывал комнату.
— Ты. Принеси мне воды и чистые тряпки. Быстро. — Он снова обратил свое внимание на Силения. — Мы сделаем для тебя все, что сможем.
— Вы ничего не сможете сделать, господин. Вам придется оставить меня позади.
— Я знаю. — Катон кивнул другому пострадавшему. — Вы двое возвращаетесь в Камулодунум.
— Я никуда не пойду, господин. Я не могу идти, да и не хочу лежать в телеге.
Катон мог себе представить, какие мучения вызовет тряска и дребезжание колес телеги на ухабистой дороге.
— Ладно, хорошо. Ты останешься здесь, пока не поправишься.
— Или не поправлюсь…
Катон похлопал его по плечу и встал, когда трактирщик вернулся с ведром и тряпками. Когда он поставил их на землю, Катон обратился к нему.
— Нам понадобятся иголка и нитки.
— Моя жена знает, где они, господин.
— Тогда иди и приведи ее.
— Я не могу. Она гостит у родственников в Лондиниуме.
Катон скрипнул зубами от досады.
— Ладно. Тогда убери этот беспорядок и принеси нам еще еды и вина. Иди.
Трактирщик поспешно вернулся на кухню, а через мгновение появился мальчик с ведром и шваброй и принялся за работу. Катон, как мог, перевязал раны двух ветеранов, затем подобрал один из кинжалов и помог Катиллу вытащить связанных пленников наружу, а остальные люди из его отряда вернули скамьи и столы на прежние места вокруг костра.
Когда пять связанных членов банды были расставлены у стены конюшни, он осмотрел их при слабом свете. Человек с тяжелой раной на голове был еще в сознании и что-то тихо лепетал, а его товарищ, которого ошпарили, пришел в себя и стонал в агонии. Фестин и член банды, отказавшийся сдаться, угрюмо смотрели в ответ, а самый младший из них выглядел напуганным.
— Это, наверное, самая замечательная банда головорезов, из тех что мне когда-либо приходилось видеть, — прокомментировал Катон Катиллу.
— Что вы хотите с ними сделать, господин?
Катон почесал челюсть, как бы размышляя, прежде чем ответить.
— Сначала несколько вопросов.