Катон увидел, как один из воинов сделал шаг к крюкам на стене, где висело оружие воинов. Он поднял руки, ладонями наружу.
— Мир. Мы пришли поговорить с Прасутагом.
Воин презрительно фыркнул и быстро достал свой меч, выхватив его одним плавным движением. Тут же остальные воины-ицены последовали его примеру и образовали неровную дугу вокруг двух римлян.
— Так вот оно как. — Макрон мрачно кивнул, схватившись за рукоять собственного меча под плащом.
Человек, который первым вооружился, пробился сквозь своих товарищей и стал напротив Катона.
— Кто ты? — потребовал он.
— Друзья вашего царя, Прасутага, и его жены.
— Друзья, тьфу! — Воин сплюнул на пол перед калигами Катона. — Вы — римляне. Не друзья иценов. — Он подошел ближе, и его нос сморщился от отвращения. — От тебя пахнет свиньей.
Макрон сделал полшага вперед.
— Я почти сыт этим по горло. — Он собирался достать меч, но Катон крепко схватил его за запястье.
— Что это значит? — донесся до них женский голос из дальнего конца зала. Некоторые из воинов повернулись в ее сторону, и тут же возник вихрь движения, прежде чем из их рядов вышла высокая, крепкая женщина с рыжими волосами и нахмурилась при виде грязных мужчин, стоявших прямо у дверного проема. Мгновение спустя ее глаза расширились от удивления, и она разразилась хохотом.
— Клянусь Андрастой, что привело вас двоих сюда, покрытых тем, что очень похоже на дерьмо?
Боудикка отпустила своих воинов и повела Катона и Макрона к столу в конце комнаты. У стола лежал покрытый мехом тюфяк, на котором распростерся Прасутаг, его кожа казалась бледной даже в отблесках пламени в жаровне, установленной рядом, чтобы согреть его. Еще больше мехов покрывали его тело, а голова покоилась на льняной подушке. Он тонко улыбнулся, узнав двух римлян, и взял за руку Боудикку, когда она села рядом с ним. Она позвала трактирщика, чтобы тот принес им еды и пива.
Через некоторое время Катон и Макрон сгорбились над принесенной лоханью с водой, оттирая грязь со своих открытых участков кожи, а на стол для них поставили еду и пиво. Макрон наклонился вперед, чтобы понюхать пиво, и поджал губы в знак неодобрения.
— Это явно не фалернское, но… — он сделал здоровый глоток из кружки и поставил ее с довольной улыбкой, — …сойдет.
Боудикка повернулась к Катону.
— Итак, что это значит? Вы двое явились в глухую ночь, покрытые дерьмом. Это может означать только беду. Вы здесь, чтобы предупредить нас об опасности или попросить о помощи?
— Последнее. — Катон кратко обрисовал ситуацию, заключив: — Нам нужно, чтобы ваши люди сражались вместе с нами. Это может быть единственным шансом выиграть день и выйти из этой передряги живыми.
Боудикка обменялась настороженным взглядом со своим мужем, прежде чем ответить.
— Зачем обращаешься к нам? Почему бы тебе не пойти к прокуратору и не попросить его о помощи? У него в подчинении вдвое больше людей.
Макрон резко рассмеялся.
— Может и вдвое больше. Но даже вполовину не столь хороших, как твои парни. Хотя мне больно это говорить.
Прасутаг с гордостью кивнул.
— Верно. Воины иценов. Намного лучше римских солдат.
— Некоторых римских солдат, — твердо сказал Макрон.
— Ха! — Прасутаг подошел и слабо ударил Макрона по руке, затем его лицо сморщилось от боли, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Боудикка ласково погладила его по лбу и тихо прошептала ему что-то на их родном языке, после чего снова обратилась к Катону. — А что на счет прокуратора?
Катон покачал головой.
— Дециан — трус. Он не рискнет вывести гарнизон на улицы, чтобы попытаться восстановить порядок. Он знает, что он в меньшинстве.
— Тогда ему не помешала бы поддержка вас и ваших людей для борьбы с бандами. Почему бы не предложить ему это?
Катон неловко сдвинулся с места. Он боялся, что она задаст именно этот вопрос.