– Понятно. Всё развлекаешься, – подвёл итог зёма и выключил утюг.
– Всё, погнали в городок за бухлом, – я, наконец, вспомнил зачем искал Чуйка. – И пожрать чего-нибудь возьмём.
– На фига? – непонимающе уставился на меня Чуев. – У нас вон пятилитровка «шила» заныканная стоит. Картошка есть, тушёнка, грибов откроем…
– Да ну, – отмахнулся я, – от твоего «шила» ещё ослепнем на хрен. И тушёнка уже в горле стоит. Хочется чего-нибудь этакого, гражданского, – сглотнул я набежавшую слюну.
– Как будто от твоего «Рояля» не ослепнем, – проворчал Саня, затягивая тренчик на потрёпанных штанах.
– Ну что, голуби, попались? – Стоявший на ступенях Дома офицеров высокий мужчина в спортивном костюме и с маленькой собачкой на кожаном поводке был заметно пьян. Военный комендант гарнизона майор Горегляд собственной персоной.
Слегка покачиваясь, майор всё время пытался раскурить торчащую изо рта папиросу, поднося к лицу зажатую в пальцах спичку. От этих манипуляций короткий поводок, намотанный на кисть, натягивался, заставляя собачку вставать на задние лапы и высоко задирать кудлатую голову с бантиком на чёлке.
– Это залёт, – выдохнул вместе с дымом с пятого раза прикуренной беломорины комендант и победно уставился на нас. Обрётшая, наконец-то, равновесие болонка возмущённо тявкнула и принялась трепать зубами спортивную штанину хозяина.
«Эх, пристрелить бы гада», – мечтательно подумал я, глядя на самодовольного майора, жевавшего мундштук потухшей папиросы, не обращая внимания на своего кабысдоха.
А как всё хорошо начиналось. Мне бы от такого начала ещё тогда насторожиться. Предупреждал же Чуёк. Ну, да ладно, что теперь терзаться. Как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отвалились.
Преодолев хорошим туристским шагом полтора километра лесной вырубки, разделяющей служебный городок от жилого, мы выбрались на окраину населённого пункта и, озираясь, порысили в сторону единственного на весь посёлок гастронома, который располагался на первом этаже одной из трёх десятков типовых пятиэтажек. За порогом магазина нас ожидало зрелище просто фееричное. Продавщица Ленка, рыжая здоровая бабища, стоя за прилавком и уперев руки в бока, крыла матом на чём свет стоит вороватого забулдыгу-грузчика Витька. И проделывала это так виртуозно, что у меня закрались подозрения по поводу её бурной молодости.
– Во даёт, – восхищённо пробормотал Чуёк. – Точно в торговом флоте боцманом служила, – разделил мои догадки друг.
Витёк, пойманный за руку при попытке спереть бутылку «Столичной», даже не думал оправдываться. Ибо чревато. Ленка в запале могла перейти от слов к делу и запросто поколотить похмельного Витю, что она регулярно и проделывала. У Виктора только недавно синяки сошли. И вот опять за старое принялся. Рисковый, однако, мужик, этот грузчик. Даже Ленки не боится. Хотя алкоголизм – болезнь коварная, ещё и не на такие подвиги толкает.
Насладившись колоритным фольклором, извергаемым продавщицей-боцманом, я, чтобы привлечь её внимание, вежливо прокашлялся. Ленка тут же обернулась на шум, и её красное от натуги лицо расцвело в приветливой улыбке. Рада, значит. С чего бы такая милость, интересно. Мы для неё всегда были всего лишь матроснёй, не заслуживающей внимания. А тут лыбится так, как будто долгожданных родственников встретила.
– А, ребятушки мои дорогие пришли. Заждалась вас, – и, зло взглянув на Витька, рыжая пройдоха заулыбалась ещё шире.
– Я вам тут всё приготовила, что полагается. Так что извольте получить, как говорится.
И Ленка, пошерудив рукой под прилавком и найдя искомое, выставила на стол два пакета с яркой рекламой пепси-колы. Пакеты были под завязку наполнены чем-то, пока нам неизвестным.
– Что это? – просипел Чуёк, не сводя вытаращенных глаз с завмага.
– Ну как что? – затарахтела рыжая. – Спирт «Рояль» ваш любимый, ликёр «Амаретто», селёдочка там, сардины… Да много чего ещё. Сами увидите. Берите давайте. Не задерживайте, – закончила Елена, заметив новых покупателей.
– Э-э-э-э-э, а сколько мы должны? – поинтересовался я, не веря своим глазам. Сегодня же на дворе не Новый год, а Ленка не Дед Мороз. С чего бы такие подарки?
– Да какие деньги? Ну что вы, – замахала руками продавщица, – Нешто мы не понимаем. Домой едете, отметить нужно. Коля Федосеев уже всё решил.
И Ленка, закинув в рот очередную барбариску, потеряла к нам всякий интерес.
– Ну, Федос, ну мужик! Не всякий способен на такое, – не переставал я восхищаться старшиной, сжимая в руке тяжеленный пакет и всё время оглядываясь по сторонам. Мы только что чудом разминулись с комендантским патрулём и здорово мандражировали, как это часто бывает, когда опасность миновала.