Я так одинок и печален...
Мы подошли к стойке, и Эндикотт выложил двадцать долларов. Я заказал виски, одним глотком осушил рюмку и тут же положил деньги за второй круг. Эндикотт и Розмари удивленно взглянули на меня - они еще не успели и пригубить из своих рюмок. Я сидел и слушал:
И слезы бегут по щекам,
Едва твое имя услышу...
В зале шумела веселая компания охотников. Разговор шел об оленях: убитых оленях, раненных оленях, огромных оленях, ускользнувших от пули... Они добродушно шутили и хохотали. Все, даже женщины, были одеты в свитера грубой шерсти и красные штаны; мужчины были небриты, от них пахло лесом, смолой, хвоей; все говорили разом, перекрикивая друг друга, и, не умолкая, гремел музыкальный автомат:
Но сердце не может,
Нет, сердце не может
Тебя позабыть...
Довольно скоро Эндикотт присоединился к этой компании и ввязался в спор о том, с каким оружием лучше ходить на оленя. Я выпил одну за другой еще три рюмки, и спиртное начало действовать. По телу разлилась приятная теплота. Моя печаль понемногу рассеялась, и я был бы вполне счастлив, не знай я того, что она вернется как только действие виски прекратится.
Несколько раз я ловил в зеркале на стене пристальный взгляд Розмари, и каждый раз первым отводил глаза. Наконец, я не выдержал, повернулся и посмотрел прямо на нее.
В этот момент она играла со своей рюмкой, отпечатывая на стойке влажные круги и с преувеличенным вниманием рассматривая их. Немного спустя она подняла голову, поглядела на меня - и мы застыли, прикованные взглядами друг к другу. В ее глазах я заметил какую-то безмолвную мольбу, обращенную ко мне.
- Не желаете ли потанцевать? - пробормотал я.
Она мягко скользнула в мои объятия, и я сразу понял, что, пригласив ее, совершил очередную ошибку.
- Что случилось, Сэм? - спросила она, когда мы закружились по залу. А я-то думала, что поездка подбодрит вас. Ведь это я уговорила Элроя съездить в ресторан. Что случилось? Признавайтесь.
Пластинка кончилась, мы остановились. Когда музыка заиграла снова, Розмари, казалось, прочла мои мысли, и танцевать больше не стала.
- Здесь душно, - сказала она. - Выйдем на свежий воздух.
Иней покрыл стоящие перед входом автомобили; с озера двигался морозный сырой воздух. Розмари повернулась спиной, словно опять погрузившись в неведомые мне раздумья. Сначала я боролся со своим желанием, а потом подумал: какого черта, это мой последний шанс! Мной двигали страсть и отчаяние - я схватил ее за плечи, повернул и крепко сжал в объятиях.
Сначала она пыталась сопротивляться. Во всяком случае мне так показалось - она была такой тоненькой и хрупкой, а я забылся в своем горьком порыве и, возможно, был слишком груб. Ее губы, поначалу холодные и равнодушные, вскоре увлажнились и потеплели, и я понял, что на этот раз я не ошибся.
Внезапно хлопнула дверь, и это вернуло нас на землю. Она опомнилась раньше меня - и отпрянула. Я резко обернулся, ожидая увидеть Эндикотта, но это была какая-то парочка.
Мы вернулись в ресторан.
День был мрачный, равно как и мои мысли. Темные снеговые тучи нависли тяжелыми клубами, воздух - влажный и промозглый, лес застыл в предчувствии снегопада.
Я стоял во дворе, ожидая когда Эндикотт наконец распрощается с Розмари. Он всегда расставался с ней очень неохотно. Он все стоял на крыльце, перед раскрытой дверью, мешкая, словно старшеклассник, который никак не в силах проститься со своей подружкой. На этот раз мне особенно неприятно было видеть, и я просто скрежетал зубами от ярости, вспоминая вчерашний вечер и ее в моих объятиях.
- Вы что, не слышите, Лэдлоу?
Я опомнился и повернулся к ним.
- Розмари спрашивает, будет ли, по-вашему, сегодня снег?
Я поймал ее взгляд, но ничего в нем не прочел. Впрочем, она стояла слишком далеко.
- Уверен, что будет.
- Сильный? - спросил Эндикотт.
- Возможно.
Он поцеловал ее - долгим крепким поцелуем.
- До скорого, малышка!
- Будь осторожен в лесу, дорогой.
Я двинулся по тропинке, не дожидаясь его.
- До свидания, Сэм.
На мгновение я слегка замедлил шаг.
- До встречи, - буркнул я, не оборачиваясь.
Мы с Эндикоттом шли молча, никто из нас не делал попытки заговорить. Тишину нарушало только легкое поскрипывание снега под ногами.
Дойдя до развилки, я остановился.
- Попробуем сегодня по-другому, - предложил я, - разойдемся каждый в свою сторону. Вы уже неплохо знаете местность, и не заблудитесь, если будете идти вдоль железнодорожной насыпи. Через некоторое время насыпь снова выйдет на просеку, и вы сможете вернуться домой - или по просеке, или назад по насыпи. А я порыскаю по бору, может быть, подстрелю чего-нибудь там. Согласны?
Он посмотрел на меня, но ничего не ответил. Знает ли он? - снова подумал я. - Понимает ли, почему я предлагаю разойтись? Может догадывается, что я боюсь самого себя, боюсь того, что могу сделать?
Несколько снежинок медленно проплыли между нами, и наконец Эндикотт произнес:
- Хорошо, Лэдлоу. Я согласен.
- Ждать меня не обязательно, - сказал я. - Когда устанете, возвращайтесь в хижину. Только не углубляйтесь в чащу. Леса здесь дремучие - если снег засыплет ваши следы, вам уже не выбраться.
Он кивнул и двинулся в путь.
Я шел по тропе, которая петляла по холмам. Когда-то здесь пыхтели и грохотали трелевочные тракторы, медленно одолевая извилистый путь по крутым склонам. Теперь все в прошлом, все забыто, как забудутся, надеюсь, и события этих дней.
Я набрел на оленьи следы, которые вели на юг. Они были свежие, и я свернул с тропы в бор. Снег постепенно усиливался, хлопья стали крупнее. Еще немного - и снег повалит вовсю.