Глава 12. «Хельга»
Сегодня у Отти начинаются тяжелые трудовые будни. Он ненадолго, на время, забывает о своем ресторане, да и о своем знамени ресторатора, и впервые за долгое время начинает готовить просто, для себя. Себе одному. И даже Кристиан сегодня будет готовить сам. Отти берет кастрюлю, кашицу, возможно, что и геркулесовую, хотя, пожалуй, что перебор, молоко из холодильника, местное, норвежское, непастеризованое молоко, две столовые ложки воды на дно кастрюльки и начинает варить. Когда молоко, закипая, бурля и, как вещь в себе, заставляя бурлить овсянку, слышит звук, как будто отрезали что-то бумажное, то знает-это Отти достал малину. Если подразделить героев на талисманы, то, как у Ильи-жираф, так и у Отти всегда малина. Он засыпает малину в ковшик, и кипение потихоньку прекращается. Жидкость становится густой и чем-то похожей на компот. Отти чуть чуть переборщил с малиной. Отти наливает кашу в тарелку из Икеи и нарезает тосты. Когда я был маленький, в Норвегии, с родителями, я помню, мы тогда жили у озера, мама с папой всегда нарезали мне два тоста: один с ветчиной, другой-с апельсиновым вареньем. Так и Отти. Он делает себе черный чай без сахара, но с лимоном. Отти же видит, что хочет съесть что-то еще и идет готовить омлет. Отти будет готовить обычный, правда чуть островатый, ну, или пряный, тут уже кому как больше нравится, омлет под сыром с грецкими орехами. Он ставит себе на стол стакан воды, чтобы не было опять слишком пряно. Отти снова переборщил с перцем. Вот завтрак Отти. Если же из вас кто-то еще не позавтракал, то завтракайте скорее, если же восход солнца все еще ближе, чем время завтрака, то ложитесь-ка лучше спать, и завтра скажете себе спасибо. А так… Вообще говоря, читайте себе на здоровье, наша история продолжается.
Всем, наверное, было бы интересно узнать, чем закончились похождения героев в городе: заплатил ли Илья за ужин, или это сделал Хельга, не пошли ли они после в маяк к Илье?.. Шучу, шучу, это вещи слишком банальные, злободневные, и мои рассказы будут их обходить стороной. А дело было вот как:
Илья, похоже, окрылённый успехом, подбадриваемый черничным морсом, стал влюблен и, кажется, был готов даже в этом признаться. Сидя в море, в «Молодости», глядя вдаль уходившей «Силье», в один из дней их путешествия, Илья, освещенный Луной, справедливо заметил, что даже у такой махины существует спутница в виде ровной водяной дорожки. Их великанская любовь до того поразила похоже переевшего варенья Илью, что по прибытии на Остров он пообещал себе как минимум жениться на Хельге. Будучи заядлым романистом и романтиком, по прибытии на Остров Илья действительно повел Хельгу кататься на лодке в Лунную звездную ночь. Когда пришли, он храбро, как накануне, оттолкнул лодку от берега, перед этим бережно усадив Хельгу на борт, и, как водится в лучших фильмах, с разбегу и в самый последний момент очутился на лодке. Весла взял, как заправский гребчий и поплыл, голубясь в лунном свете красотой Хельгиных волн, что она в порыве любви на него ментально направляла. Илья все больше рассказывал про про море, солнце, в общем, болтали ни о чем, и так болтали, словно между ними нет и никогда не было той незаметно протянувшейся нити, которая даже посторонним скоро перестанет казаться незаметной. Н-да, вот такая вот между ними была нить. В один момент Илья было вздумал отречься от своего признания, которое, скажем, в его голове созрело уже сполна. Потом все оттягивал. «После этого поворота-думал-нет уж, после этого! Нет, надо еще три сделать, так прокричал морской слон…». Наконец, абсолютно не подготовившись (Илью охватила какая-то детская жестокость наоборот), признался. И, как маленький мальчик, не ведая о последствиях, одну за одной отрывает мухе лапы, так и Илья, устав больше знать, с тупым интересом (все остальные чувства его в момент притупились и он даже не знал, правда ли он любит Хельгу) сказал, разрезая воздух на части, отрывая лапки отступления ему, сказал: «Хельга, а я ведь люблю вас!».
После были и объяснение, и изумление, и даже обида Хельги на то, что он якобы шутит, и львиная доля нежности, когда Хельга вдруг ни с того ни с сего приподнялась со своего края лодки к Илье, этакой гибкой скалой, изогнутым утесом, и застыла в поцелуе, обвив могучую шею Ильи руками, лишь чувствуя, как влажные губы касаются его влажных губ и трепеща, как от погружения в другую вселенную. В это же время у другой вселенной от перепада счастья и чувств губы статически дрожали, и в поцелуе было единственное спасение им, чтобы их не выдали. С чем, впрочем, Илья отлично справился. А после и вовсе, раскрасневшись, веселясь и брызгаясь, стал собой прежним, и уже, то, несмотря на звонкие восклицания, разгонял лодку до неимоверной скорости одними веслами рук, то вдруг начинал читать стихи… Вечер был, несомненно, спасен, хотя наши герои еще и долго возвращались домой, блуждая лесом. Ну, им простительно. Тем более, ведь под Луной. Легли спать далеко за полночь. В такое время, скажу я вам, что и в Москве и то уже можно увидеть первые лучи Венеры осенью. И я знаю, о чем говорю, сам видел:) В последующий день Илья начал работу над новым романом. На него, как это часто бывает в любви, нашла творческая лихорадка. И все было вроде бы хорошо, и Отти лишь одобрил выбор Хельги, при чем очень даже искренне, но тень сомнения все равно пробежала между ребятами. Наличие девушки в их мужском коллективе, хоть и мысленно, а мы знаем, что мысль-великий ретранслятор, делало всех ребят немного погрустневшими, чуть менее энергичными. Хотя бы потому, что многие из них понимали: пора бы тоже обзавестись семьей. Да, немного по-немецки и практично. Но что поделаешь? Муж-чи-ны! Один мудрец, правда, начинающий, рассказал по этому поводу великую историю. А дело было вот как: