Глава 13. «Жизнь ни хороша, ни плоха»
Сидя в горах Тибета, недалеко от Непала, куда нечасто приезжают путники, старец в своей хижине, выполненной в буддистском стиле, по всей форме, сидел и смотрел вдаль. Пил чай, слушая время. В его голове не роилось, впрочем, ни единого, почти ни единого сомнения, он жил один, и вот уже год молчал. В тишине заваривал себе чай, ходил специально не к ближнему, а все больше к дальнему источнику, убивал, бывало, дичи, сколько надо, совсем чуть-чуть, а после перестал, питаясь лишь зеленью, ягодами и фруктами… своими мыслями. Говорят, чем больше ты молчишь, тем больше энергии содержится у тебя внутри, и это отчасти правда. Возможно потому в это прекрасное майское утро судьба отправила навстречу старцу жизнь. Возможно, чтобы тот не держал энергию в себе. Помог путнику. Или чтобы лишь ограничить его влияние. Никто не знает о матери-природе. Хорошая ли она, плохая? Никто не задает вслух этот вопрос. Возможно, в своих мыслях старик был так силен, что, с расчётом ли, или случайно, задал природе этот вопрос. И она ответила. Возможно, даже его устами.
-Скажи, старец, если два камня вдруг упали с небес на землю, да упали не просто так, а как-то с хитрецой, в общем, так, на кучку камней, и теперь вместе им тесновато, скажи, старец, если два камня упали, хорошо это или плохо?
И старец отвечал. Не сразу, играючи, проверяя, как это любят делать все те, кто осознал мудрость и теперь действует как-то по-особенному, с загадкой. Сначала смотрел на путника долгим, впивающимся и одновременно самым смиренным в мире взглядом. После лишь хотел подать ему руку, и в этот самый момент путник понял, как весь дрожит. Напоил его чаем. С травами Тибета, или, быть может, Китайскими. Лишь рассказал историю, одну притчу, которая в глазах этаких старцев звучит до боли естественно, чтобы путник яснее понял ход его мыслей, а путник, как всегда это и бывает, понял ход его мыслей все-таки неправильно, не понимая, почему же тот затягивает. Хоть и старался слушать внимательно, но постоянно сбивался. И, пожалуй, готов бы был провалиться в пропасть от выражения той бессмысленной, чуть живой полуулыбки, что зависала, буквально застывала на его лице. Старец же сказал довольно простую после всего, что было до этого, но чуть позабытую вещь. Он говорил: жизнь, о путник, не хороша и не плоха. И все, что есть этакого в жизни, становится плохим или хорошим лишь в меру нашего воображения, наших соображений. Так что, путник, и потому, что это так, что камни с небес не падают, событие это не хорошо и не плохо. Оно естественно, как и сама жизнь. И если тот, кто сверху бросил камни, определил эмоциональный фон падения, то то тону печали или радости быть таковым, каковым его определят сами камни, с той силой решения будет считаться бросивший. И старец сидел и пил чай. И юноша смотрел на его серые, сизые брови.
«Жизнь ни хороша, ни плоха»,– думал я сегодня, шагая по дороге из школы домой. И все, что бы мы ни пытались придумать по поводу улучшения качества нашей жизни, не будет правильным наверняка. Потому, что жизнь для всех одинакова. Мы сможем лишь управлять теми или иными факторами, наличием положительных и отрицательных эмоций, что получаем изо дня в день. Но существует так же, я отметил, некая истина. А именно: визуализация, то есть обозначение того, что я «хочу», а после точечное достижение этого пункта путём выбора в пользу цели: я, делая цель, буду улучшать свою жизнь столько же, сколько и не делая, а потому я буду делать, ведь получу то, что хочу.