– И это совсем не означает, что вы чокнулись и нуждаетесь в психиатрической помощи.
Я улыбнулся.
– Мне кажется, вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать различные аспекты деятельности психоаналитиков.
– Нет, – она отпила из бокала. – Я хочу поговорить с вами о Джимми Пескоу, – Джанет взглянула мне прямо в глаза.
– А чем он вас заинтересовал?
– Вы его знали?
– Я слышал о нем.
– Он мертв.
– И?
– Мы думаем, что именно он украл журналы Прокейна.
– Мы?
– Майлс и я.
– Почему вы пришли к такому выводу?
– Майлс нашел человека, которому Пескоу пытался продать эти журналы.
– Кто он?
Джанет пожала плечами.
– Это не важно. Он – надежный человек. Пескоу предлагал журналы за десять тысяч.
– Но он не купил?
– Нет.
– Он знал, что в них написано?
– Нет, но Пескоу сказал, что хозяин журналов с радостью выложит за них сто тысяч.
– А почему Пескоу сам не предложил их владельцу?
– Он слишком нервничал.
– Однако ему хватило смелости вломиться в чужой дом.
– Тут требовалось совсем другое.
– А почему этот парень не купил журналы у Пескоу?
– Потому что у него не было десяти тысяч.
– И вы говорите, что Пескоу мертв?
– Да.
– Когда это случилось?
Джанет взглянула на часы.
– Часа два назад. Он выпрыгнул, выпал или его выкинули из окна отеля. Комната восемьсот девятнадцать в отеле «Джоплин». На тридцать четвертой улице.
– Вы были там?
– Сразу же после того, как он выпрыгнул. Или его выкинули, или…
– Он выпал, – закончил я фразу Джанет. – И что вы сделали? Смогли ли вы ему помочь?
– Мы не знали, кто это, и подошли взглянуть на тело. Несколько секунд спустя на улицу выскочил портье и воскликнул: «Это мистер Пескоу из восемьсот девятнадцатого». Он повторял это снова и снова. Мы вошли в отель, взяли ключ от восемьсот девятнадцатого, поднялись на лифте на десятый этаж, спустились по лестнице на восьмой и осмотрели его комнату. Журналов там не было.
– Вы нашли что-нибудь еще?
Ее глаза сияли, когда она рассказывала об обыске номера Пескоу. Тут действительно требовалось немалое самообладание.
– Мы ничего не нашли. А что там могло быть?
– Шесть тысяч долларов, – ответил я, довольно улыбнувшись.
– Какие шесть тысяч?
– Которые Бобби Бойкинс заплатил Пескоу за украденные журналы.
Она взглянула на меня с нескрываемым уважением. Во всяком случае, я именно так истолковал выражение ее глаз.
– Однако вы не такая уж соня, как кажется с первого взгляда. Как вы узнали об этом?
Я рассказал ей о встрече с Финли Камминсом и о визите на Тридцать Четвертую улицу.
– Однако вы не теряли время даром.
– Просто я знал, у кого спрашивать. Впрочем, и вы довольно быстро вышли на Пескоу. Но нам по-прежнему неизвестно, у кого сейчас эти журналы. Скорее всего, именно этот человек убил Бойкинса и Пескоу.
– Вы выяснили, что, кроме Бойкинса, Пескоу пытался продать журналы кому-то еще. Я узнал, что Бойкинс предлагал Камминсу войти с ним в долю. И одному богу известно, к кому еще обращались Бойкинс и Пескоу. Вероятно, один из них решил получить всю добычу. Он убил Бойкинса и взял журналы. Пескоу знал имя убийцы или догадался, кто это мог быть. И он выпрыгнул из окна или выпал, или его выкинули.
– Мистеру Прокейну это не понравится, – заметила Джанет.
– А где сейчас Уайдстейн? Рассказывает ему о ваших находках?
– Да.
– Ему не следовало торопиться.
– Почему?
– Тогда он мог бы сообщить мистеру Прокейну, что я тоже не в восторге от создавшейся ситуации.
Глава 9
Детективы Оллер и Дил без энтузиазма восприняли мой отказ сообщить им имя человека, давшего мне девяносто тысяч.
– Похоже, вы разработали кодекс чести посредника, – фыркнул Карл Оллер.
– Честь тут ни при чем, – возразил я. – Это моя работа. Если я буду много говорить, ко мне перестанут обращаться, а я слишком стар, чтобы ходить на биржу труда.
– Вам еще нет сорока, – заметил Френк Дил.
– Я говорю не о теле, а о душе.
Мы сидели в маленькой душной комнатушке уже больше часа. Дил напечатал, а я подписал протокол допроса, и теперь мы вели светскую беседу.
– Вы же понимаете, что мы можем обвинить вас в сокрытии тяжелого уголовного преступления, – его голос звучал не слишком убедительно, будто он сам не верил в то, что говорил.