Бес опустил скрюченные когтистые лапы, выпрямившись во весь рост. Больше ему нельзя было здесь находиться. Но вопреки всем мукам ада — он должен был сказать!
— Ты упустил свой единственный шанс, Служитель… — Мефистофель следил за обмякшим телом раскаленными зрачками, словно продолжая вбивать в него гвозди. — Небо не могло изменить приговор — и Сатана заключил с ним сделку. О-о, как, должно быть, радовались архангелы, видя, как их Враг единственный раз за всю Вечность собирается сделать доброе дело! И ты ничем не был бы обязан Адскому Капитулу за спасение сына. Но ты предпочел убить его — во имя веры. Ну и оставайся с ней! — Мефистофель захохотал, заерзав, запрокинувшись назад огромным торсом — часы с дребезгом полетели на пол, посыпалась штукатурка… Человек в кресле не шевельнулся. Бес смеялся! Расчет Дьявола оказался верен — он всегда оказывается верен! Многовековой опыт не подводил его — не подвел и сейчас. Ад при жизни — вот что ждет самого опасного из Служителей! Ибо нет муки страшней, чем напрасные сожаления. А воспоминания о гибели самого любимого на свете существа, которое ты мог спасти… Раскаянье и ненависть к Небу, и трижды, и четырежды ненависть! Хохоча во все горло, Владыка Ненависти удалился из жилища, царапая пол и ломая мебель. Человек продолжал неподвижно сидеть, не удосужившись проводить его даже взглядом. Он смотрел вперед, но смотрел словно мимо того, что было вокруг — закопченного камина, растоптанных часов с навеки замершими стрелками… «Любить… Даже вопреки тому, кого любишь…» Бедный дурачок… Бедный, бедный чванливый дурачок… Так ничего и не понял… «Верить… Даже вопреки тому, во что веришь…» Враг ушел, ни разу не оглянувшись. Он не мог позволить себе оглянуться — даже на миг. Человек мертво улыбался…