Действительно, Чудо-мальчик стоял за спиной у Бонни, с. подозрением глядя на невесту сверху вниз.
— Хеллоу, Бонни. — сказал он.
— Хеллоу, — едва слышно проговорила Бонни.
Бутч нагнулся, и она подставила ему щеку для поцелуя. Он выпрямился, так и не поцеловав ее; его проницательные глаза затуманились.
— Забежал сюда перекусить, — сообщил он, как бы между прочим, — и встретил вас здесь. О чем беседа?
— Бонни. — заметил Эллери. — Мне кажется, ваш достойный жених ревнует.
— Верно, — сказал Чудо-мальчик, улыбаясь. — Мне тоже так кажется.
Он выглядел нездоровым. Темные тени залегли у него под глазами, и щеки ввалились от усталости.
— Я попытался дозвониться тебе сегодня утром, но Клотильда сказала, что ты вышла.
— Да, — сказала Бонни. — Я… вышла.
— Ты сейчас значительно лучше выглядишь, Бонни.
— Спасибо.
— Увидимся вечером?
— Почему… почему бы тебе не присесть за наш столик? — предложила Бонни, отодвигаясь на дюйм на диванчике, давая ему место рядом с собой.
— Действительно, почему бы и нет? — присоединился Эллери.
Проницательные глаза скользнула по нему настороженным взглядом, на миг задерживались на кармане, куда он засунул конверт.
— Нет, спасибо, — засмеялся Бутчер. — Надо возвращаться в студию. Ладно, пока!
— Пока, — безучастно ответила Бонни.
Он постоял еще мгновение, словно не решаясь поцеловать ее, затем внезапно улыбнулся, кивнул и ушел. Они заметили лишь его уныло согнутую спину и низко опущенные плечи, когда швейцар открывал перед ним дверь.
Эллери снова сел и глотнул из стакана бренди с содовой. Бонни рассеянно вращала в пальцах свой бокал на длинной ножке.
— Хороший парень, Бутч, — заметил Эллери.
— Хороший… — ответила она слабым дрожащим голосом. — Вам не кажется… что я… должна быть следующей на очереди?
— Следующей?
— Мама получала предупреждения, и она… А теперь я их получаю. — Бонни попыталась улыбнуться. — Я боюсь, как дурочка!
Эллери вздохнул.
— Так вы изменили свою точку зрения относительно того, что Джек Ройл посылал вашей матери эти письма?
— Нет!
— Но, Бонни, вы же не боитесь покойника?
— Не покойник отправил мне письмо вчера вечером. — гневно ответила Бонни. — О, Джек Ройл посылал те письма маме. А это письмо… — Бонни вздрогнула. — У меня только один враг, мистер Квин.
— Вы имеете в виду Тая? — пробормотал Эллери.
— Да, Тая. Он продолжает дело своего отца!
Эллери замолчал, Его так и подмывало доказать Бонни, насколько беспочвенны были ее подозрения; он мог бы в значительной степени рассеять обреченное выражение в ее глазах. Однако он взял себя в руки.
— Вам надо быть осторожной, Бонни.
— Так вы в самом деле думаете?..
— Неважно, что я думаю. Но запомните одно: наиболее опасным для вас сейчас будет пойти навстречу Таю Ройлу.
Бонни зажмурилась, с трудом проглотив остатки коктейля. Когда она открыла глаза, они были наполнены страхом.
— Что я должна делать? — прошептала она.
Эллери выругался про себя. Но вслух он сказал:
— Следите за своими поступками. Осторожность, и еще раз осторожность! Будьте внимательны. Не разговаривайте с Таем. Не имейте с ним ничего общего. Избегайте его, словно он сущая проказа!
— Проказа, — вздрогнула Бонни. — Вот что он такое!
— Не слушайте его влюбленных речей, — продолжал Эллери, избегая глядеть ей в глаза. — Он способен наболтать вам что угодно, не верьте ему. Помните, Бонни!
— Как могу я забыть? — Слезы выступили у нее на глазах. Она сердито потрясла головой и полезла в сумочку за носовым платком.
— Тот автомобиль, — по секрету сообщил Эллери, — постоянно следует за вами. Не пугайтесь его. Люди, сидящие в нем, охраняют вас. Не пытайтесь скрыться от них, Бонни.
Однако Бонни едва ли слышала его.
— К чему мне жить на свете? — печально проговорила она. — Я осталась одна в целом мире с преследующим меня сумасшедшим негодяем, и… и…
Эллери прикусил губу, молча наблюдая, как она утирает нос платочком. Он чувствовал себя не в меньшей степени негодяем.
Спустя некоторое время он заказал повторную порцию напитков, и когда они прибыли, настойчиво придвинул к Бонни бокал.
— Ну полно, Бонни, перестаньте! Вы привлекаете к себе внимание.
Она поспешно промокнула покрасневшие глаза и высморкалась в платочек, затем занялась пудреницей и зеркалом, наконец, протянула руку за бокалом и отпила глоток коктейля.
— Какая я глупая! — пренебрежительно фыркнула она, — Кажется, я только и делаю, что плачу, словно героиня в дешевой мелодраме!