Оверхойсер развернулся к кабинету лицом, и уже с интересом посмотрел на собравшихся. Вибрация, вызванная рычанием последнего оратора, стихла, и он спросил:
- Мистер Маркс, а вы в курсе, что психо-информационные инъекции с кодами диких зверей в реальном мире незаконны?
- Вы только это хотите у меня спросить?
Маркс посмотрел на своего оппонента в споре, тот так еще не понял, что он хотел сделать больше, остановить кровь или найти свой оторванный палец.
- Нет,- ответил Оверхойсер,- мне вдруг пришло на ум выражение древних театралов. Из древней Греции. Бог из машины. Я вам открою секрет. Я этого бога уже ожидаю давно. Как и этот день, наступление которого также предвидел. Мы преступили ту черту, когда нам может помочь только какое-то внезапное вторжение, возможно, кем-то запланированное высшее существо. Я даже дверь для него вот здесь предусмотрел. Но чтобы не воспользоваться ею самому, в очередной раз глядя на разборки фамильяров членов вашего совета, оставил ручку только снаружи.
За столом прозвучал один смешок. Потом еще один. Затем еще.
- Да, мистер Маркс, и может, вы все же придержите свой Рагнарек?
- Да к черту мистера Маркса и его Рагнарек, мистер Оверхойсер! Думаю, что беспокоит вас, как и всех нас, скорей всего, тот странный рейд, та странная миссия недавней игры в Саге. Странной миссии о Четвертой Крепости. О, да, скорей всего беспокоит, если вы сохраняете главенство этого совета. Ведь не секрет, что ради этого мы здесь и собрались, и это верно.
Этот голос прозвучал не обеспокоено, напротив, спокойно и уверено. И говоривший человек, осмотрев совет, продолжил:
- Будь то мистер Маркс с его желанием окунуться в волны реликтового излучения, или сублимация созидающего прогрессивного поля игроков, это мелкое и несанкционированное происшествие плохо проявляется на всех. И это, тоже верно, черт возьми.
- Есть предложение все списанные с этого странного игрока коды уничтожить. Если они еще не предались утечке из ваших медлительных, но протекающих ведомств. Реал так грешит этим, и это факт,- поддержал другой член совета.
- Мы не можем, как, впрочем, не можем и оставить без внимания. Даже Ривердейл говорит об этом в своих передачах. В последней, к примеру, об удаче! Он даже это так и называет – инъекция удачи!
- Ривердейл ничем не лучше уличных ширял. Потому так и говорит. О, да, и это верно. Ему мало, что известно. Иначе, держал бы рот на замке. Но его незнание, как и непонимание, временное явление, и это факт. Он копает и будет дальше копать. Тот кто, так или иначе, уже с этим игроком столкнулся, не остается безучастным, и это тоже факт. И это небезучастие распространяется подобно вирусу. И это тоже факт. Так что, предложение таково, нельзя более тянуть время.
Хозяин кабинета вдруг сделался мрачным. Как помрачнел и город за окном, на который уже опускались вечерние сумерки. Датчик света включил свет в кабинете, и внешний мир тут же исчез. Стекло окна в мгновение ока отрезало его, предоставляя наблюдать теперь отражение внутреннего. Его, и беснующийся за ним совет. И человек с седой головой смотрел теперь на себя. Он не видел уже своего помощника. Этот свет всегда растворял его.
- О мой старина Пирс! Как же мне тебя не хватает в реальном мире. Наши технологии настолько несовершенны. О, да. И это верно,- тихо прошептал он,- и где же ты, мой бог, мой творец, и сотоварищ? Неужели, ты так и не придешь ко мне, даже в мой последний день?
И едва закончил фразу, за окном появилась вспышка света. Она опускалась откуда-то сверху, а потом на некоторое время зависла над городом. Мистер Маркс увидел в ней некий летательный аппарат. Кто-то реализацию пророчества выжившего, что вылилось из странной миссии в Саге. И лишь Оверхойсер увидел в ней бога. Своего бога из машины, который, видимо, наконец-то решил к нему заглянуть.
Вспышка света стала стремительно приближаться, в считанные секунды залила собой все вокруг. И Оверхойсер не успел опомниться, как совет, его совет, уже вдруг обретя единство, сидел весь за столом, сцепив руки на полированной поверхности. И от этой картины зашевелились его седые волосы на затылке.
Они сцепили руки и образовали неразрывное кольцо. Они увидели в пришедшей вспышке угрозу. Они склонили головы. Они в своем кольце образовали другой свет, который искрил и бросал вокруг тонкие кривые нити. И этот свет охватил собой весь кабинет. Затем объял вершину башни. И вылетел, под выкрик «НЕТ!», слетевший с дрожащих губ Оверхойсера, чтоб столкнуться с тем, что вторгся, с тем, что над городом завис. Невиданной силы гром сотряс весь город. Из башни вылетели стекла. Гром заставил затрещать и стены. И город заполнил нарастающий гул ссыпавшегося с домов осколков.