— Боб? Я правильно услышал?
— Да, именно так, — подтвердил я.
— А почему вы во время опроса про него не упомянули?
— Потому что были уверен, что его нет в Москве, — ответил я.
— Что это значит?
— По моим сведениям, гражданин Покровский должен служить в армии, а демобилизация у него только этой осенью. Вот я и думал, что он в этих событиях не замешан.
— И что же заставило тебя переменить своё мнение? — спросил следователь с легкой ехидцей.
Я понимал его скепсис — слишком внезапно появился в деле этот Боб, и это вызывало определенные подозрения насчет моих мотивов.
— Я его видел в Москве, — объяснил я. — Буквально сегодня.
— Вот как… и сразу решил, что он причастен? Хорошо… мы его опросим. Ты случайно не знаешь его адрес? Хотя бы примерно?
— Знаю и не примерно, а точно, только, боюсь, это вам не поможет. Сомневаюсь, что он будет ждать вашего визита в квартире своих родителей или других родственников.
— Это почему же? — он всё ещё мне не верил.
— Просто… просто я видел его при не самых обычных обстоятельствах — он с ножом напал на меня в парке Покровское-Стрешнево, неподалеку от одноименной платформы волоколамского направления.
— А ты что там делал? — кажется, мне удалось его слегка удивить.
— Гулял.
— Просто гулял?
— Не просто гулял, но причины моей прогулки, думаю, точно к делу не относятся, — я постарался дать понять, что не хочу это обсуждать. — Так что, в принципе, вы можете считать, что я просто гулял. Это же не наказуемо? И не дает неким гражданам права кидаться на меня с ножом? Он мне, между прочим, солидный шрам на всю жизнь оставил, и рубашку новую пришлось покупать.
— Не дает, не дает, — следователь вроде бы понял, что перегнул палку. — Но ты уверен, что это именно этот, названный тобой гражданин? Ты мог его спутать с кем-то другим…
— Я его раньше и не видел никогда, — сказал я. — Поэтому ни с кем перепутать не мог. Но моя невеста — вы должны её помнить, мы вместе к вам приходили в пятницу — опознала его даже по моему описанию. Ну а потом мы у знакомых нашли его фотографии. Так что теперь я уверен, что это был он. Иначе бы не звонил. К тому же нож — он очень острый, поверьте, я узнал это на собственной шкуре, и с длинным лезвием, думаю, именно он и использовался во время убийства девушки в общежитии.
— Не армейский штык-нож, случаем? — как-то слишком небрежно поинтересовался следователь.
Но с этим я помочь ему не мог.
— Всё может быть, возможно, и штык-нож, я не служил и понятия не имею, как они выглядят…
Я едва не добавил «сейчас», но вовремя спохватился. Правда, фраза вышла оборванной на полуслове, но следователь этого не заметил.
— Что ж, Егор, спасибо, — сказал он. — Ты очень нам помог.
— Вы же его найдете? — поинтересовался я.
Мне и в самом деле не хотелось, чтобы всякие Бобы бегали по городу, да ещё и с ножами. И я сомневался, что он сошел с ума до такой степени, чтобы бросаться на наводнившие Москву патрули.
— Конечно, — убежденно сказал капитан Соловьев. — Думаю, уже завтра у нас будет информация.
Следователь ещё поинтересовался, кто из его коллег занимался нападением на меня — я спокойно продиктовал ему нужные данные и попрощался, наступив на горло собственной песне. Всё моё естество требовало орать и требовать, чтобы московская милиция в полном составе, а лучше вместе с вошедшими в город армейскими частями немедленно приступила к ловле Боба, чтоб ему пусто было. Но я понимал, что мой крик ничего не исправит, а может произвести обратный эффект — следователь подумает, что имеет дело с сумасшедшим и начнет проверять эту версию в последнюю очередь. К тому же я не знал, что он решил делать с Лёхой и Михаилом — и подозревал, что ограничился всего лишь опросом. Если же он при этом любезно рассказал этим товарищам, кто их сдал ментам, они могут захотеть снова мне отомстить. Может, не прямо сейчас, но в каком-то обозримом будущем. Правда, я очень рассчитывал, что поломанные пальцы у этих двоих зажили не до конца.
В этом случае я смогу с ними справиться.
Разговор со следователем сильно вывел меня из себя, и я смог слегка успокоиться лишь после чашки кофе с солидным количеством коньяка и пары сигарет. Компанию мне составили Алла и её отец — он смотрел на наше курение с неодобрением, но вслух ничего не говорил. Но я не знал, был ли Александр Васильевич в курсе, что его дочь курит, так что эта ситуация лишь ненадолго отвлекла меня от действительно важных переживаний.
— Ты чего завелся? — спросила Алла, когда я вернулся за стол с новой порцией бодрящего напитка.