Она выбилась из сил, толкнула Алексея плечами в стену и облокотилась на буфет. С буфета она съехала вниз и оказалась на полу, поджав колени к груди, а спину к утвари. Говорухин пытался прийти в себя, попутно доказывая себе, что если бы это не была его сестра, он бы ответил. Света с исподолобья посмотрела на него и спросила: - Чай будешь? - Буду, - промямлил Говорухин.
VII
Прошло как минимум пару часов с тех пор, как Алексей и Светлана, разговаривали на кухне. Говорухин рассказал о том, как работал в газете «Передавица», из которой впоследствие ушел в поисках лучшей жизни, как работалось колумнистом в «ЖИЛАЙВе», как у него сложилась личная жизнь (бывшая ли вообще, кто знает? Журналист мечтал о том, чтобы всего того сумасшедшего года никогда не случалось). Света в ответ поделилась историей о тяжелом разводе, о том, что она повторила ошибки матери одна за одной, о том, что нашла работу - низкооплачиваемую, но позволявшую проводить больше времени с сыном. Тот был достаточно хилым и очень странным ребенком. Много читал, причем не Носова, Драгунского или «Гарри Поттера», а Шпенглера, Фромма и Шопенгауэра. Принимать в школу его отказались. Учителя посчитали его слишком «жутким». Она возмущалась, пыталась пробить место в учебном заведении по инстанциям, давила на то, что если он не социализируется, то общество потеряет будущее. В инстанциях кормили завтраками, а позже прямо сказали - будь попроще. Говорухин участвующе кивал головой и изумлялся не только произволу, но и способностям ребенка. Света говорила, что вкладывает свою жизнь в него - на крохи от пособия покупает ему соки, да балует сладостями, хотя сама давно уже забыла их вкус. Она беспокоилась о том, что сын с трудом идет на телесный контакт - она его обнимает, целует в лобик, но он редко проявляет что-то в ответ. Говорухину стало легче. Кое-что до сих пор гложило его внутри, но он давно не чувствовал себя почти неплохо. Ему не хотелось избавляться от этого ощущения, зная, что сверни он разговор в другое русло, то момент будет упущенным. Лучше уж так - двое людей, один из которых изливает горе в разбитое корыто. И всё же Свет сама поставила вопрос: «После стольких лет зачем он пришел?» - Попросить тебя и Борю уехать из города. - ответил Говорухин, на его лице не дрогнул ни один мускул. - к тетке, подальше отсюда. Кое-что грядет и мне придется подставиться. Света недоуменно на него уставилась: - Как? - голос её сорвался, - бросить всё? У нас тут... быт и жизни... - И я хочу, чтобы вы дальше продолжали жить. Но не здесь, иначе вам не будет покоя. - Лёша! - тут она стала говорить громче - не виделись семь лет! Так и ты еще и прогнать нас решил!? Тебе бабок что ли мало?! Ты и квартиру решил продать!? Говорухин не выдержал: - Света! Оставь это глупое мещанство! Я ввязываюсь в жуткую авантюру и хочу убрать вас из-под удара! Я хочу поступить правильно! Хоть раз в этой жизни! Он замолчал, отдышался, растер себе шею. Света отпила из кружки чаю, и он, уже успокоившись, продолжил: - Мир - это очень страшное место, Свет. Он дышит наладом, ты и сама это видишь... И я это вижу, но я постоянно... - он пробовал подобрать слово, - бежал от этого. А бежать до бесконечности просто не получится. Я устал. И я хочу остановиться. Чтобы остановиться - надо поступить правильно. И меня уже не ебет. - Лёш, - голос её был мягким, - красота всегда в глазах смотрящего. - В глазах смотрящего? - Говорухин усмехнулся, - Красота в глазах смотрящего - это когда ты наблюдаешь, как у людей уходит почва из-под ног и всё летит по, - он осёкся, - в тартарары. - Не смешно, Лёш. - Я и не смеюсь, Свет, - выпрямившись ответил Говорухин, - Вот тебе пара примеров из моей журналистской практики за неделю. Парня подростка избивают в парке. При людях. На записи человек десять! За то, что с бывшей одного из них погулял под ручку. Я еду к нему в больницу и понимаю, что молодой пацан всю жизнь будет овощем! Вижу, что родители умерли от горя, думали, что растили сына на великие свершения, а вырастили на убой. А в ментовке это дело повесили на каких-то уголовников! Вот она краса, да!? - в глазах Говорухина выкипала злость, - Вот тебе еще, мужик, стоит охраняет мемориал, к нему подходят и говорят, типа «Ты чё не за нас!?», он в ответ: «Я не хочу с вами разговаривать», ну они ему хрясь и в ебало - нос сломан, положили в больницу, а через пять дней он умирает. А этот биомусор не посадят! Уголовку по нападению не успели завести! - голос Говорухина, будто бы выражал эсхатологический экстаз сумасшедшего, Света поменялась в лице - Недостаточно, давай еще! Девочка, пятнадцать лет! Берет котят и швыряет их об стену! ИЛИ режет их кухонным ножичком, снимая это всё на купленную блядь заботливыми родителями мобилку, выкладывая трансляции в соц. сеточки! Мы с тобой были такими!? МЫ С ТОБОЙ БЫЛИ ТАКИМИ!? Как мы вообще тут очутились!? - Говорухин раскраснел, он поднял указательный палец вверх, - А знаешь как разгрести? Да никак. У людей просто совок из голов не вышел! - он стал тыкать пальцем в висок, - И НЕ ВЫЙДЕТ ПОКА НЕ УМРУТ! И ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ОНИ ЗАБЕРУТ С СОБОЙ СТОЛЬКО СКОЛЬКО СМОГУТ ПРИХВАТИТЬ! Никакой личной ответственности. Просто не научили. Они всё спустили в пизду, а нам это оставили разгребать. Говорухин снова ссутулился, и подумал о том, что большая часть людей, рождавшихся в городе, появлялась на свет в панельных районах, и уходила в панельных домах. Его мысли прервала ошарашенная Света: - Ты можешь прямо объяснить? Зачем нам надо уезжать? - она выражала сочувствие. Говорухин уставился на кружевную занавеску и произнес: - Затем, что сын мэра зарезал свою бывшую подругу, а дело пытаются, точнее думают, что слили в трубу. Надо это осветить, а когда я это освещу, будут большие проблемы. Эти люди не привыкли цацкаться, они сделают всё, чтобы досадить. - А почему не слить это всё в сеть? Анонимно? Избежать всего этого? - с надеждой спросила Света - Потому что тогда они отмажутся. Скажут, что недоброжелатели пустили дезу. «ЖИЛАЙФ» - структура официальная и надежная, если это можно сказать про СМИ... хотя предположу, что найдется еще кучка идиотов в телеграме или фэйсбуке, рассуждающих на то, что кто-то заказал кампанию против мэра. - У меня нет денег, Лёш, - с тоской сказала Света - на что нам жить у тётки, работу сразу не найти. - Насчет денег - не волнуйся. Я дам сколько нужно, - заверил Говорухин, - в журналистике совесть неплохо компенсируется. Можно даже взять ипотеку. - И еще... - Света не знала, как это произнести, - дед... - А что с ним? - Он лежит в соседней комнате. Ему трудно ходить, и боюсь, что скоро он... - она посмотрела на потолок. Говорухин почесал немытую голову, потом отвесил: «Я обо всё позабочусь. Собирай пока чемоданы. Билеты купим на вокзале... и можешь сколько угодно прощаться - время терпит». Он вздохнул и уткнулся в пол: - Лёш? Он откликнулся: - Это навсегда? - Не знаю, - Говорухин быстро отвел взгляд, и стал допивать холодный чай. Его терпкий вкус напоминал о детстве.