- Eh bien, messieurs me surprendre!
- Пойдем, Копчик, - Аксель потянул товарища за собой, - Не думай об этом, не стоит. Не нашего ума это дело. Считай, что они доппельгангеры.
1998 (лето)
"Нас было трое, и все в нашей жизни было разделено поровну на троих. Если же одному из нас выпадало чуть больше - счастья ли, горестей ли - он всегда мог поделиться с другими своими братьями. Любви же из нас троих более всех пришлось на долю младшего из братьев - потому что двое старших любили его бесконечно.
Когда же маятник качнулся и разделил нас на двоих и одного, одним движением отбросив его от нас? Как случилось, что триединая гидра распалась и стало два человека - и еще один человек, уже нам не принадлежащий? Внешне все оставалось по-прежнему, но я вспоминаю ту долгую череду празднеств, и черноглазого стройного господина с собакой, и Рене, все праздники не сводившего с него глаз. Он так и смотрит на него с тех пор, не отрываясь, снизу вверх. А мы для него - просто шум за сценой."
Такие люди, как этот Казимир Вальденлеве, в упор не видят окружающих себя - слуг, компаньонов, врачей. Зато тем, в ком разглядели равных - сгоряча приписывают поистине шекспировские страсти.
Четверг у Дани - французский день. Это не значит, что мы должны ему отвечать по-французски - мы просто не можем - но он безжалостно обращается к нам на языке Бодлера и Ронсара.
- Бонжур, шери, - Данька растормошил меня в моих подушках. Он подхватил меня на руки и понес в ванную - как только сил хватило - поставил перед раковиной и включил воду:
- Вуаля! - и вложил в мои руки зубную щетку и пасту, как скипетр и державу.
- А я и забыла, что ты у нас сегодня профессор Выбегалло, - я выдавила на щетку полосатую гусеничку, - А скажи что-нибудь длинное.
-Je dis le loup, car tous les loups
Ne sont pas de la même sorte.
Il en est d"une humeur accorte
Sans bruit, sans fiel et sans courroux,
Qui, privés, complaisants et doux
Suivent les jeunes demoiselles
Jusque dans les maisons, jusque dans les ruelles,
Mais, hélas! qui ne sait que ces loups doucereux
De tous les loups sont les plus dangereux?*
(*Я назвал его волком, потому что эти хищники
Не то, чем кажутся.
Он в прекрасном настроении,
Вкрадчивый, беззлобный и ласковый,
Самоупоенный и сладкий до приторности
Сопровождает юных леди
На улице и дома
Но увы! Мы знаем, что именно эта
Сладкая разновидность волков - самая опасная.
мораль из сказки "Красная шапочка")
- Ну вот, понесло... - я вытолкала Дани из ванной и принялась чистить зубы. В зеркале отражалось сонное, отекшее лицо любителя пива. Красные слезящиеся глаза, красный нос... У меня аллергия на цветение, и в разгаре месяц май. А пиво я вообще-то совсем не люблю.
Сегодня нам с Дани предстояло посетить премьеру. Наш друг Тихон снял нас в своем учебном фильме - в роли одинаковых демонов, несущих героя в ад. Теперь предстояло разделить с Тихоном момент его триумфа - или позора, если фильм окажется отвратителен. Ни я, ни Дани результата пока не видели, но, зная Тихона, предполагали наихудшее.
- Какой адрес? - спросила я, облачаясь во все парижское. Я нищеброд, но все мои заработки уходят на шмотки от Ямамото - люблю мерзавца. А на премьере у Тихона сам бог велит выглядеть как косплейщик "Ворона".
- Вильгелльм Телль. Рю, - поспешно вставил Дани французское слово, - Септ.
В серо-голубой, под цвет глаз, водолазке и песочного цвета брюках он походил на дипломата, которого наша ненормальная семья зачем-то похитила из дипкорпуса. Я всегда ощущала себя рядом с ним - нелепой и безобразной.
- Как я тебе? Очень убого? - я надела на белую рубашку черный камзол и чуть подняла воротник. Выходило нарочито и как-то глупо.
- Манифик, - отвечал Дани, - manque l'insigne de la bande...*
(*не хватает разве что орденской ленты)
- Что?
И Дани показал жестом орденскую ленту через плечо - мол, не хватает до сходства с Петром Первым. Мне осталось только зашипеть от злобы.
Идиот таксист вместо улицы Вильгелльма Телля привез нас на улицу Ярослава Гашека - уж не знаю, что ему навеяло. Я и не знала, где она, такая, улица Вильгелльма Телля, и оттого не следила за дорогой. Да и слезящиеся глаза как-то не способствовали бдительности.
Мы бродили по улицам и подворотням уже без особой надежды, обнаружили улицу Юлиуса Фучика, посмотрели на часы и поняли, что везде опоздали.
- Похоже, это вообще не здесь, - догадалась я. Мы стояли на улице Чаянова, и охранник у подъезда во все глаза глядел на мой камзол. Дани разразился длинной французской фразой - наверное, ругался.
- Вы не подскажете, где здесь улица Вильгелльма Телля? - спросила я у охранника.
Охранник понял по голосу, что я девушка, и обрадовался, что мы с Дани не пидорасы - как хорошо я знаю эту радость!
- Зайдите, спросите у дежурного, может он знает, - охранник сделал приглашающий жест. В подъезде за конторкой сидел еще один охранник, в таком же стандартном охранничьем костюме.
- Оù la rue Вильгелльма Телля? - Дани встал на мысочки и заглянул за конторку.
- Ему нужна улица Вильгелльма Телля, - перевела я.
- Поднимитесь на второй этаж, там под Лениным сидит девушка. Она должна знать, - смилостивился охранник. Держась за руки, поднялись мы с Дани на второй этаж - по лестнице, зачем-то застеленной ковром. За конторкой на втором этаже, под бронзовым, зеленоватым Ленином, сидела девушка с когтями грифа-стервятника.
- Оù la rue Вильгелльма Телля? - повторил свой вопрос Дани.
- Товарищ иностранец ищет улицу Вильгелльма Телля, - перевела я.
Девушка посмотрела - сперва на меня, затем на товарища иностранца. Что-то мелькнуло в ее глазах - кажется, понимание, что жизнь, такая парадоксальная и упоительная, вот прямо сейчас проходит мимо нее.
- А что там? - спросила девушка.
- ВГИК. Мы актеры. Потерялись, - пояснила я.
Девушка шевельнула когтями - словно играла на невидимом пианино:
- Я не знаю. На третьем этаже висит карта, пойдемте, посмотрим.
Уже втроем поднялись мы на третий этаж. Там нас поджидал белый, мраморный Ленин и под ним - юноша, одетый в Зенью, как жена в солнце, за полированным столом подпиливал полированные ногти.
- Макс, у нас буржуи заблудились, - просительно произнесла девушка, - ищут улицу Вильгелльма Телля. Актеры...
Юноша сложил пилочку - так конкистадор складывает оружие - и поднял на нас глаза. В глазах тех - серых и сонных - стояли скука и сдержанное любопытство:
- И чего вы хотите, Сонечка? Отвести их за ручку к Вильгелльму Теллю?
- Давай посмотрим по карте. У тебя же есть карта, - заискивающе произнесла девушка.
Дани улыбнулся - похоже, ситуация его развлекала. Я вытянула из манжета белый, длинный платок и высморкалась - меня душила аллергия, а от девушки впридачу крепко пахло жасмином.
- Карта в кабинете у шефа, - сонно, брезгливо проговорил Макс. Ему нужно было бы потренироваться картавить - и получился бы полноценный придворный времен регентства. Впрочем, не мне, в камзоле, его учить...
- Ты предлагаешь, Сонечка, запустить их в кабинет шефа? Провести урок картографии? - издевательски продолжал противный Макс.
- А почему бы и нет? - раздалось за моей спиной. Я обернулась - там стоял дядька лет пятидесяти, с усами. Он был всем хорош, просто сверхчеловек Чехова - и лицо, и одежда, и душа, наверное, - но усы... Когда у мужчины на лице усы - для меня он выбывает из войны полов, не успев ее развязать.
- Если девушки потерялись, почему бы и нет? - дядька смотрел на нас с нежностью. Он был первый, кто увидел нас с Дани, как двух девушек, обычно люди думают, что мы два парня.
- Он мужик, - кивнула я на Дани. Так, на всякий случай.
- Француз, - дополнила Сонечка.
- Оh oui, - проговорил весело Дани. И секретарь Макс посмотрел на него - словно впервые увидел или наконец-то разглядел. Держу пари, он сгорел, как тот придворный от coup de foudre.