- Не заставишь, - лукаво улыбаясь, прошептал Гарри, заводя руки профессора за голову. Призывно притираясь пахом к паху, парень не без удовольствия подметил, что Снейп, несмотря на всё его желание выглядеть строгим и недовольным, получал от сего действа удовольствие. Мужчине нравилось строить из себя недотрогу, а Гарри, в свою очередь, нравилось дразнить этого недотрогу.
Легко, по-змеиному изящно, парень забрался холодными руками под свободную рубашку профессора, принимаясь медленно, мучительно медленно, оглаживать поджарое и такое желанное тело. С трудом подавив себе дрожь то ли от холода, то ли от предвкушения, Северус с любопытством наблюдал за мальчиком, который, словно сомнамбула, с закрытыми глазами ловко и непринужденно расстегивал пуговицы на его рубашке. Это выглядело странно и даже пугающе.
Это выглядело так, словно Гарри себя заставлял. Возможно, если бы Северус не знал мальчика долгие годы, то подумал бы, что что-то случилось, и теперь Гарри хочет усыпить его бдительность вот таким вот странным образом. Но Снейп знал мальчика слишком долго, чтобы поверить в то, что этот маленький правдолюбец, этот решительный во всех отношениях молодой человек способен его обмануть.
Да и как Гарри смог бы от него скрыть, когда на его лице отражается всё, что он чувствовал или думал. Для профессора, знавшего Гарри с момента его рождения, мальчик представлялся открытой книгой, которую мужчина мог читать закрытыми глазами, лишь кончиками пальцев дотрагиваясь до страницы. Северус слишком хорошо знал каждое движение витиеватой и неровной души героя. Почему-то сейчас Северус вспоминал то, как неловко и даже несуразно они пытались ужиться в одном доме. Он вспомнил то, как первые дни Поттер шарахался от любого любопытного взгляда или случайного прикосновения, которое, впрочем, не всегда было случайным.
Ловко стягивая с мужчины штаны, Гарри без всякого стеснения приспустил собственные трусы, направляя готовый к действию член профессора вглубь собственного тела. Сцепив зубы так крепко, чтобы не застонать от ощущения мягкой, податливой глубины чужого тела, Северус с ожесточением взялся за широко разведенные бёдра парня, с силой опуская его на свой член, чтобы тот смог принять его до самого основания. Гарри лишь как-то неловко дернулся, но вырываться так и не стал. Северус знал, что больно ему быть попросту не могло, точно не после вчерашнего.
Профессор с ужасом вспоминал их первую ночь, которая, к слову, совсем не была первой, ведь Северус оттягивал её, как только мог. Он как будто чувствовал, что всё пойдет не так, как об этом пишут в любовных романах, отнюдь не с томными охами и вздохами. Это было болезненно и ужасно неловко. Настолько болезненно, что Гарри пришлось воспользоваться заживляющими мазями. Каким-то непонятным образом они смогли это преодолеть, ведь, признаться, Северус даже не надеялся на то, что Поттер ещё когда-нибудь подпустит его к себе, но он подпустил.
Он всегда подпускал... Более того, он как будто бы хотел этого больше, чем сам Северус. Было в его желании что-то большее, чем обычная любовь, чем обычная физиология. И это что-то, чем дольше Гарри и Северус жили под одной крышей, всё больше пугало профессора, который имел традиционные воззрения как на отношения с любимым, так и на секс с оным. Что ни говори, а профессор уже давно не был сопливым мальцом, неспособным держать своё достоинство в узде. По крайней мере, он себя в этом убеждал.
Чересчур медленные движения сводили с ума, приподнявшись, Северус легко подломил парня под себя, срывая с него опостылевшее белье, которое только мешало, и входя одним резким движением во всю длину. Как-то странно всегда получалось, что Северус, изначально не желавший ничего делать с мальчиком, ничего похабного, разумеется, каждый раз заводился с полпинка. Он оправдывал себя тем, что действительно трудно удержать себя в руках, когда тебя так нагло соблазняют.
Закинув ногу парня себе за шею, Северус максимально сократил расстояние между ними, до пошлого шлепка вбиваясь в податливое и такое желанное тело. Что ни говори, он хотел проглотить Гарри, хотел не просто его трахнуть, хотел, чтобы тот вовсе растворился в нём...
Чувствуя, как они оба близки к разрядке, Северус не без удовольствия и какого-то собственнического садизма впился в приоткрытые влажные губы мальчика. Вылизывая рот своего любовника, в один момент мужчина, вошедший в раж целиком и полностью и чувствовавший, как внутри все сводит от невыносимой судороги, с ожесточением впился в юркий сладкий язычок. Несколько секунд полностью выпали из его жизни, в глазах у мужчины потемнело, и он, наконец, ощутил, как одежда неприятно прилипла к горячему, всему в поту, телу.