- Ничто на Земле не дается бесплатно, дитя, - Смерть говорила ровным голосом, неотрывно глядя черной пустотой своих глазниц на то, как ветер срывает слабые листочки с дерева, унося воздушным вихрем прямо в пропасть. - Я сделала подарок за самое ценное, что у тебя есть...
- Но я не просил тебя об этом! Я не знал! - закричал я так громко, что голос почти сорвался. Но одного лишь взгляда на нити жизни хватило, чтобы понять: я хотел этого, я хотел сделать его своим, а значит, я хотел, чтобы Гарри Поттер, мальчик-который-выжил, умер.
- Ты всегда это знал, просто не хотел верить. Я дала то, что было нужно тебе взамен на то, что было нужно мне, - голос её утратил прежнее спокойствие и теперь громом отдавался в пасмурном небе, - Ты загадал первое желание - и я забрала половину его не прожитых лет, ты загадал второе - я забрала еще половину от остатка. Когда ты загадаешь третье, я впитаю его целиком.
- Этого не будет, я не дам тебе его забрать. У меня осталось еще одно желание, я могу все исправить...
Вместо ответа Смерть только булькающе засмеялась, и смех её сливался в единый звук со страдальческими завываниями ветра. Мы оба знали, что я ничего не смогу сделать. Ветер вновь усилился, так что злорадного смеха старухи уже нельзя было разобрать даже при большом желании, я видел лишь то, как её плечи конвульсивно подергиваются.
Все вокруг задрожало и как будто бы искривилось: лепестки, стремительно сорвавшись с места, образовали розовую воронку, голодная пасть которой пожирала все вокруг: грозовые тучи, одинокое дерево, стоящее на отшибе, землю под нашими ногами и даже две нити жизни, так тесно сплетенные вместе, что их можно было принять за одну.
Неловко потянувшись за ускользающими в пропасть лентами, я не испугался, когда понял, что стремительно падаю вниз. Мне было совершенно безразлично, ни страха, ни ужаса, ни волнения.
«Он скоро придет ко мне, и ты ничего не сможешь с этим поделать», - услышал я хриплый голос старухи, доносившийся со всех сторон.
***
Порой наше воображение играет с нами злую шутку: представляя что-то, мы можем настолько увлечься, что, когда это случается в реальной жизни, приходит неминуемое разочарование. Сейчас я испытывал нечто подобное, но по сути диаметрально противоположное. Вот на моих коленях сидит прекрасный молодой человек и улыбается... Улыбается глупой, но такой милой улыбкой, на которую бросает яркие отблески разгоревшийся в камине огонь.
Неспешно приближая свое лицо к моему, Гарри легко прикасается к моему подбородку пересохшими, искусанными губами. По-детски это всё, и, тем не менее, волна предательских мурашек всё равно пробегает где-то в районе плеч. Скорее, от новизны ощущений, чем от удовольствия, ведь это был первый раз, когда мы оказались так близко с тех пор, как он пришел ко мне в Хогвартсе.
Я не знал, чего ждёт от меня Поттер и, хуже того, не знал, чего хочу сам. В какой-то момент, вероятно, когда он начал шарахаться от каждого моего прикосновения, я похоронил в себе всякую надежду на то, что он когда-либо будет моим. Это было сделать непросто, но, честно говоря, я всегда знал, что моим фантазиям стоит оставаться у меня в голове. Ну, а что касается Поттера, то он молод, достаточно молод, чтобы не понимать своих чувств... А я, в свою очередь, достаточно глуп, чтобы потакать каждой его прихоти, даже в ущерб себе.
Легко поднимая лицо мальчика, я с удивлением смотрю в его глаза, в глубине которых блестят на солнце побеги молодых деревьев. Странно, но мне хотелось лишь смотреть в глубину этих прекрасных глаз, отражающих самую его суть. Трогательный, хрупкий и одновременно сильный, робкий и такой смелый. Удивительный...
Внутри меня всё переполнялось от восторга, от этого замечательного молодого человека, и, если бы у меня только хватило сил, я бы просто смотрел на него, смотрел и ничего больше. Наши лица настолько близко, что я буквально мог почувствовать сладковатый привкус его дыхания. Медленно, чересчур медленно, притягиваю его ближе и целую. Глупо, наверное, об этом говорить, но к некоторым вещам не хочется привыкать. То, с каким невыносимым трепетом и робостью отвечал мне Гарри, хотелось забыть и почувствовать вновь.
В этом поцелуе чувствовалась не столько нежность, сколько осознанность своего решения. Парень как бы говорил, говорил без слов, что готов принять меня, готов быть со мной, готов стать со мной единым целым. Для молодого человека его возраста это было совсем не просто - отдавать себя целиком и полностью другому мужчине. Я помнил себя в восемнадцать лет, с пустыми амбициями, мечтающего о сотне девушек, которые валялись бы возле моих ног, умоляя обратить на себя внимание.