- Здравствуй, мой мальчик, - проговорил глухой, сиплый голос позади. От неожиданности Гарри вздрогнул, по его спине пробежали тысячи мурашек, которые заставили его невольно дернуться одними плечами. Он не боялся, возможно, впервые в своей жизни он знал, как именно ему стоит поступить, как именно ему нужно потратить последние недолгие часы своей короткой жизни. Это решение было спонтанными, но, тем не менее, правильным. Как это всё было глупо, вся его жизнь, как сейчас её видел Поттер, была глупой: вот он признаётся профессору в своих чувствах и так сильно беспокоится, что, кажется, сейчас у него просто разорвется сердце, и вот он, умирающий, стоит перед самой Смертью. Чёрт, возможно, это самый значимый момент в его короткой жизни. Нет, это точно самое важное, что с ним когда-либо происходило.
- Пришло время, да? - в голосе, несмотря на полное осознание происходящего, всё же зазвучали дрожащие нотки волнения.
- К сожалению, ребёнок, ты сильно опоздал, - голос её звучал слишком близко, и Гарри, не выдержав, развернулся к ней лицом, словно боялся, что она может поглотить его, пока он её не видит. Она стояла, склонившись над ним, в черной пустоте её глазниц горел яркий огонёк интереса, а может быть, голода. - У всего есть своё начало и конец, дитя. Когда наступает время, я забираю то, что тебе не принадлежит. Ты не исчезаешь, а просто становишься чем-то иным, ты становишься щербатой улыбкой маленького магла, ты становишься заразительным смехом, ты становишься безрассудством какого-то волшебника.
- Это неважно, - Гарри действительно было уже всё равно, чем он там станет после своего ухода из мира живых. Он привык решать проблемы по мере их поступления. Единственное, что имело сейчас значение, - это то, как он уйдёт и что отставит после себя. Ситуация была сложной, и он даже не разрешал себе думать о том, что Смерть может ему не помочь, - Я думаю, что последнее желание по праву принадлежит мне.
- И чего же ты хочешь? Жить? - на последнем слове голос старухи дрогнул от вырывающегося смеха, который она не посчитала нужным скрыть. Задрав голову вверх, она хохотала так, словно сказала какую-то очень хорошую шутку. Про себя Гарри только и подумал, что где там люди будут нормальными, если сама Смерть с большой придурью.
- Я хочу уйти спокойно, тихо, без последствий, без огорчений, без слез, - Гарри не говорил, нет, он цедил каждое слово сквозь плотно сжатые зубы.
- Как благородно, как по-геройски, мой мальчик, - она потянулась к нему в попытке коснуться костяным пальцем его щеки, но он не позволил. Слишком это театрально было и наигранно, словно он не умирал, а играл в какой-то пьесе. Пьесе вселенского масштаба.
- Обещай мне, - твердо проговорил он, - обещай, что всё будет так, как я того хочу. Что ты не...
- Я обещаю, что твоё желание будет исполнено, - ответила Смерть, но после непродолжительной паузы все же добавила то, что окончательно успокоило парня: - и ничего плохого не случится. До скорой встречи, мой дорогой мальчик. Я рада, что ты оказался таким, каким был создан.
Щелкнув костяными пальцами, Смерть вернула время вспять, Гарри лежал на своей постели. Вместо бледно-зеленой шкатулки в его руках лежали куски обычного стекла, кое-где глубоко вошедшие в его ладони, окрасившись в ярко-красный цвет густой крови, лениво стекающей густыми каплями на белую измятую простынь.
Северус стоял над Гарри, пытаясь понять, что произошло с его ладонью, с этой проклятой шкатулкой и, что самое важное, с самим Поттером, который выглядел каким-то слишком умиротворенным и задумчивым. Так оно в общем-то и было: пока в ладони парня впивались десятки мелких осколков, он продолжал думать о том, что же имела в виду Смерть, когда говорила, что он оказался таким, каким был создан.
***
Pov Гарри
Всё было готово к пяти часам вечера. Солнце уже давно село, и на небе не осталось ничего, кроме черных грозовых туч, которые в нескольких местах плешили серыми, словно из лужи облитыми, кусками осеннего неба.
Вредящее зелье уже стояло на маленьком круглом столике в гостиной и ждало своего часа, и, несмотря на то, что кругом царила неприятная вечерняя темнота, слегка рассеянная лениво горящим камельком, зелье все же издавало какое-то загадочное зеленоватое свечение. И мне показалось, что чем ближе подбирался к нам условленный час, тем ярче становилось это свечение, не иначе как кто-то вновь приложил к происходящему свою костлявую руку. Впрочем, сомневаться в этом даже не приходилось: я видел её силуэт в тени от кресла, я ощущал её голодный, выжидающий взгляд на себе. Хуже всего в этом то, что я уже и сам хотел поскорее расквитаться со своим долгом. У меня больше не было сил влачить это жалкое существование дольше предоставленного минимума. Жизнь моя в последнее время превратилась в один сплошной болевой кошмар: как когда ты спишь и ощущаешь вполне реальную боль, но проснуться не можешь. Вот так и здесь...