Странно, но, когда вся правда стала известна, я думал лишь о своей кончине и предательстве Дамблдора, сам факт великой жертвы со стороны профессора, которого я всю сознательную жизнь ненавидел, был упущенным. Только когда все закончилось и наступило долгожданное затишье, весь груз вины, неподъемный и разрывающий на части, навалился на меня всей своей мощью. Казалось бы, в чем я виноват? В том, что не знал об этом огромном одолжении, которое мне делали всю мою жизнь? В том, что был груб или, того хуже, слеп?
Осознание приходило медленно, мучительно: человека уже и нет, а ты ведь даже не сможешь извиниться перед ним за то, какой был сволочью. Да и вообще, насколько же это неправильно, когда другие постоянно умирают за тебя, за один лишь шанс твоего выживания: отец, мать, друзья, а теперь еще и Снейп. Мне было бы в тысячу раз легче, если бы хоть Северус остался верен себе и не пытался меня спасти...
- Глаза не могу открыть, - пожаловался я, стараясь сдержать слезы разочарования. Что он теперь обо мне думает? Наверняка, ему было противно смотреть на меня, слабого, вечно оказывающегося в неприятностях. Честно говоря, я и сам не до конца понимал, почему его появление на меня так сильно подействовало. В конечном счете, это было не большим шоком, нежели известие, что этот сальноволосый тиран и деспот всю мою жизнь только и делал, что спасал меня. Спасал не для того, чтобы получить благодарность, а потому, что был виноват перед моей матерью, которую искренне любил, несмотря даже на её отказ. Трудно было поверить в то, что такой человек, отвратительный по своей природе, может так сильно любить кого-то даже после его смерти.
- О, - все так же спокойно выдавила женщина, вкладывая в мою руку маленький флакон, - выпей, дорогой, оно поможет.
На вкус зелье было отвратительным, но, едва выпив его, я почувствовал, что голова стала действительно меньше болеть. Иглы, все это время впивающиеся в виски, исчезли, и я наконец смог открыть глаза. Как и ожидалось, кроме медсестры в лазарете никого не было.
- А где?..
- Пришлось отослать её, Гарри, слишком уж она нервничала, - словно оправдываясь, отозвалась мадам Пофмри. Признаться, до меня не сразу дошло, о ком вообще речь идет. Через несколько долгих минут я все же додумался о том, что она говорила о Джинни, - Хочешь, позову её, дорогой?
- Нет, - пожалуй слишком резко и громко запротестовал я. Помфри на это ничего не ответила, лишь поджала губы и, собрав пустые баночки из-под зелий, размеренным шагом удалилась в кладовое помещение, давая понять, что разговор окончен.
И почему я всегда чувствую себя виноватым? Перед Северусом? Перед мадам Помфри? Перед Джинни? Последним, что пришло в мою голову перед полным отключением сознания, был вопрос: неужели не наступит в моей жизни момента, когда я буду просто жить и получать от этого удовольствие, неужели всегда придется оглядываться на прошлое, на долги, которые не смогу выплатить, на слова, которые не смогу забрать обратно?
========== Часть 3 ==========
- Добрый вечер, профессор, - переминаясь с ноги на ногу, выдавил из себя парень, затравленным взглядом изучая лаковые носики своих ботинок. Глядя на эту милую мордашку, покрывшуюся от смущения румянцем, Северус понял, что играть роль «злого профессора» у него сегодня точно не получится. Мужчина, признаться, порядком устал от ненависти, и, если ненависть малозначимых окружающих он не брал в расчет, то вот пренебрежение со стороны Поттера-младшего его уже вымотало. Он больше не находил удовольствия в этих забавных гримасах, которые мальчик строил, когда начинал на него злиться.
Какая-то часть Северуса, злопамятная и жестокая, все еще хотела доводить мальчишку до исступления, таким образом, сгоняя злость за смерть Лили. Сколько лет прошло, а Северус до сих пор помнил каждую минуту того дня в мельчайших подробностях. Он знал, что смерть родителей Гарри - это его вина, целиком и полностью. И если Джеймса ему жаль не было, то вот Лили... Эту утрату Северус видел каждый раз, глядя на её сына. Объективно, Гарри был лучшей частью Лили и Джеймса, что, пожалуй, раздражало Снейпа больше всего.