Шарп Зоэ
Четвертый день (Триллер Чарли Фокса №8)
ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ничто так не помогает осознать собственную смертность, как пребывание взаперти в темноте.
Конечно, именно поэтому они это и сделали.
Весь мой мир сжался до этих четырёх грубо оштукатуренных стен. Комната едва достигала длины узкой койки, которая занимала одну из стен и почти половину пола. Основание кровати было приварено к каркасу, который, в свою очередь, был прикручен к полу. Окна не было, только унитаз из нержавеющей стали в одном углу, небольшая раковина с холодной водой в другом и стальная дверь между ними без ручки изнутри.
Кроме этого, я был наедине со своими мыслями.
Без зрения каждый звук становился громче. Тихий шорох разорванной рубашки при движении, скрип сжатого пенопласта, из которого состоял мой матрас. Я чувствовал запах собственного пота, поднимающийся из унитаза запах и мускусную сырость затхлого кондиционера.
Единственным источником света были утопленные в потолок светильники, закрытые решётками, защищающими от несанкционированного доступа. Выключатель, управлявший ими, находился где-то снаружи. У меня отобрали часы, и я утратил представление о времени, но в распорядке моих искусственных ночей и дней, казалось, не было никакой логики.
Кто-то решил, что сейчас ночь, но, может быть, им просто нравилось держать меня в неведении. Или, может быть, они решили отомстить.
Я сидела на кровати, прямо лицом к дверному проему, спиной к стене, согнув колени и поджав босые ноги, и всматривалась в надвигающуюся темноту, словно ища ответы в визуальной статике.
Я согнул руки перед собой. Хотя я их не видел, костяшки пальцев левой руки были онемевшими и воспалёнными. Наверное, стоило приложить к ним лёд. Если бы у меня был лёд.
Наверное, мне следовало бы многое сделать.
Я повернул плечи, почувствовал острую боль в задней части сустава, где я
Не успел как следует сдаться, как следует, и долгое жжение от порванных мышц предплечья и бедра, и болезненность от свежих синяков, которые появлялись практически повсюду. Судя по припухлости на скуле, я был на пути к жуткому синяку под глазом.
Но в целом я был цел и невредим, всё ещё цел – по крайней мере, физически. Я говорил себе, что ничего подобного я уже не проходил, в той или иной форме.
Но не совсем так .
Упражнения по сопротивлению допросам, которые я проходил в армии, были именно упражнениями. Жестокими, пугающими, но в конечном счёте не более чем инстинктивным притворством. Здесь всё было иначе. Не было инструктора с повязкой на рукаве, который вот-вот войдет в дверь и скажет мне, что всё кончено, сдам я экзамен или нет.
И единственный человек, который мог бы прийти мне на помощь, как он уже делал раньше, был последним человеком, которого я сейчас хотел или ожидал увидеть.
Вы просили об этом .
Этого я не мог отрицать. В конце концов, я добровольно вступил в культ, называющий себя «Четвёртым Днём», очевидно, хорошо проинструктированный и подготовленный к тому, что скрывается за их стенами, за исключением того, что я мог бы найти внутри себя, если бы меня заставили искать достаточно глубоко и достаточно долго.
И Рэндалл Бэйн был тем человеком, который мог заставить вас посмотреть именно так.
В своё время я встречался лицом к лицу с довольно жуткими людьми. Хладнокровными убийцами. Людьми, которые готовы были пронзить другого человека, потому что это волновало их меньше, чем просто ходить вокруг да около. Но у меня было чувство, что для Бэйна, человека, стоящего за «Четвёртым днём», простая капитуляция была лишь началом того, чего он от меня хотел.
Звукоизоляция была настолько хороша, что я не услышал их приближения.
Первым признаком присутствия компании стал металлический скрежет отодвигающегося засова снаружи двери, а затем яркий белый шип, когда передний край двери треснул, и сквозь расширяющуюся щель хлынул свет.
Я закрыл глаза и поднёс руку к лицу, чтобы хоть как-то освободить себе пространство. К тому времени, как моё зрение достаточно привыкло, чтобы видеть сквозь защиту пальцев, сам Бэйн стоял, прислонившись к дверному проёму.
Руки у него были скрещены на широкой груди, голова гладко выбрита.
слегка наклонившись. Он стоял спиной к свету, так что я не мог видеть его лица, но по его позе я понял, что он пристально за мной наблюдает.
«На этот раз ты лично собираешься помочь с процессом размягчения?» — небрежно спросила я, чувствуя, как саднит в горле. Я позволила запястьям свисать по коленям, стараясь снять напряжение в руках. «Или ты просто здесь, чтобы посмотреть?»